Спасти СССР. Адаптация

«Почувствовал и насторожился. Профи. Ну ничего, не все сразу. Слово сказано, и слово услышано. Запомнит про пророка, при оказии расскажет друзьям и вспомнит обо мне. Пусть хрупкий, но мостик из человеческих отношений. Кто сказал, что работа разведки – это перестрелки и погони? Да ничего подобного! Ни разу не было… Нет, наша работа – это завязывание контактов, день за днем, неделя за неделей, пока они не лягут на объект такой плотной паутиной, что любое движение сил вызывает ощутимую вибрацию в сети. Конечно, медленно, да и далеко не все срабатывает. Как там классик сказал? «Труд награждается всходами хилыми, доброго мало зерна». Но есть оно, прорастает потихоньку. Оплетаем страну…»

Они вошли в небольшую библиотечную комнату, выдержанную в строгом английском стиле. Большой стол из красного дерева, на нем лишь бронзовый письменный прибор и бювар из темной кожи. Вдоль стен – высокие резные шкафы с книгами, в простенках – старинные фотографии. Да как бы даже не дагеротипы.

Почти сразу за ними зашел Нуристани. Осадчий впервые видел его так близко. Крупный, на голову выше советского резидента, широкоплечий, что редкость среди афганцев.

Прозвучали традиционные приветствия, довольно формальные. Сев на диваны, мужчины обменялись взглядами, примериваясь, словно борцы перед началом схватки. Затем Нуристани неожиданно миролюбиво улыбнулся:

– Знаете, господин Осадчий… Это моя вина, что мы не познакомились раньше. Все как-то некогда было за текучкой дней. Спихнул на заместителя… А, видимо, зря. Жаль, что сейчас наше знакомство происходит в такой неблагоприятный период времени, но лучше поздно, чем никогда, не так ли?

Вилиор вежливо наклонил голову:

– Несомненно. В конце концов я не враг вашей стране. А ваши основные противники – и наши тоже.

– Да, – кивнул Нуристани. – Все это правда. Кстати, вы не находите, что есть определенные параллели между одним отрезком вашей истории и тем моментом, который сейчас переживает Афганистан? Реформатор во главе страны, программа ускоренной модернизации, сопротивление пережитков прошлого?

– Хм… Петровская эпоха? – Осадчий вопросительно приподнял бровь, потом легко согласился: – Да, есть схожесть… То же ожесточенное сопротивление со стороны духовенства…

– Посылка недорослей для обучения за границу, – с улыбкой продолжил министр.

– Лишение бояр бороды и усов. – Осадчий выразительно посмотрел на выбритого на европейский манер Нуристани.

– Да вы что? – искренне поразился тот. – У вас тоже так было? Вот не знал. Зато у вас точно не было отмены чадры. А наш сардар еще в шестьдесят третьем первым из королевской семьи запретил своим женам ее носить. Потом уже остальные последовали его примеру. Так, что будете: чай, сок, может быть, кофе?

«Молодец, – восхитился Осадчий. – Прямо по нашей методичке шпарит. Собеседник для доверительной беседы должен быть искренним, раскованным и сочувствующим. Ну и где сочувствие?»

– Гранатовый сок, – выбрал Вилиор и пояснил: – Чай уже в глазах булькает.

– Да, тяжелый для вас сейчас период, понимаю, – мягко произнес министр и, вызвав звонком слугу, отдал распоряжение.

– Уверен, у вас даже тяжелее. – На стол перед Осадчим встал чуть запотевший темно-рубиновый бокал. Резидент дождался, пока дверь за слугой закроется. – Непросто, наверное, казнить хороших знакомых?

Рука министра чуть дернулась, лоб взбороздили складки.

– Да, – сказал он после длительного молчания. – Да. Хорошо, что Хайбер застрелился, когда за ним пришли. Я его ближе всех знал. Он же начальник полицейской академии был… Я у него учился.

Нуристани покатал желваки и продолжил с жаром:

– А все это дурацкие идеи с севера! Нельзя такую пропасть перепрыгнуть, чтоб раз – и все! Надо постепенно, шаг за шагом страну тащить!

– Мы противодействовали планам «Халька» как могли. Вы же знаете, – твердо сказал Осадчий.

– Да, мы знаем, – после небольшой паузы подтвердил Нуристани, и голос его опять стал спокойным. – И ценим это… И принятый вами риск… Если мы говорим об одном и том же.

Он испытующе смотрел на резидента, словно ожидая от него чего-то.

Резидент понял:

«Вот он, тот момент, ради которого меня привезли».

– Я не уполномочен… – Вилиор попытался скрыть непонимание за многозначительным умолчанием.

На лицо Нуристани на миг легла тень разочарования, и, словно по наитию, в голову Осадчему пришла идея небольшой игры. Интуиция вопила: «Раскачивай его, раскачивай! За этой подачей что-то есть!»

Ну что ж, ему не впервой ходить по минным полям недоговоренностей и двусмысленностей.

«В худшем случае стану крайним», – мысленно махнул он рукой.

– Я не уполномочен официально, – веско повторил он, – но в неофициальном порядке…

Нуристани нервно хрустнул переплетенными пальцами и подался вперед, впившись глазами в лицо собеседника.

«Чего же он на самом деле ждет от меня?! – лихорадочно металась мысль. – Ладно. Подставляюсь».