Спасти СССР. Адаптация

Ледовая полоса закончилась, я коротко пробежался и заскользил по следующей, чуть развернувшись, чтобы контролировать происходящее позади.

Оперативница, теперь я был в этом уверен почти на сто процентов, в растерянности притормозила было шаг, однако потом что-то чуть слышно коротко хрюкнуло («Рация!» – узнал я), и она продолжила движение.

Сошел с последней катушки и на ватных ногах побрел дальше, изо всех сил стараясь не изменить скорость ходьбы.

«Ну что, наигрался в Джеймса Бонда? – глумливо вопросил внутренний голос. – Не в свои сани не садись. Это высшая лига, сынок. Готовь мыльно-рыльные, через неделю придут».

Идиот. И это я себя не оскорбляю, это я себя называю. Мальчишка. Так тебе и надо.

Я прислушался к звукам за спиной. Машина едет по карману? Будут брать? Уже все?!

Зазнобило, и подвздошье налилось дурнотой.

Мимо неторопливо проехал серенький «москвич». Я засунул нос в шарф поглубже. Благословенна метель, позволяющая мотивированно прикрывать лицо! Машина вывернула на проспект и затерялась в потоке оранжевых огоньков.

Свернул во двор, колоссальным усилием воли преодолев соблазн обернуться. Рано контролироваться, да и бесполезно пока.

«Что, что делать?! Изымать письмо? Поджигать ящик? – в голове мысленно зашелестела страницами «Поваренная книга анархиста». – Так, как изготовить запальный желатин… Первичные формы динамита… Пикриновая кислота… Алле, пацан, вернись на землю!»

«Что делать, что делать… – выдохнул я. – Да ничего уже делать не надо. Поздняк метаться. Проверяйся и поезжай домой».

Поздний вечер того же дня

Ленинград, Измайловский проспект

– Мам. – Я устало опустился на табуретку и сонно потер глаз, а затем совершенно неожиданно для себя широко зевнул.

Спать. Упасть под одеяло, свернуться в рульку, забыть обо всем и спать… Но сначала надо завершить этот день.

– Что, Дюш? – Мама продолжила перебирать гречу, вытаскивая из насыпанной на стол кучки сор и шелуху. Мусора набралось уже прилично, со жменьку, но и крупа уже почти вся пересыпана в кастрюльку на коленях.

– Вот. – Я торжественно положил на стол стопку разномастных купюр. – Мой первый заработок, сто двадцать рублей. Джинсы продал через комиссионку, вот квитанция. – Поверх денег легла помятая бумажка с печатью.

– Ох… – Мама отставила кастрюльку и странно посмотрела на меня. Чего было в этом взгляде больше, гордости или озабоченности, я не разобрал. – Ох, Дюш…

Она притянула меня к себе и два раза быстро чмокнула куда-то над бровью, а потом ласково потрепала волосы на затылке. Это бесхитростное действие возымело неожиданный эффект – из моей головы разом выдуло накопленную за день тревогу и усталость.

Мама подхватилась и унеслась хвастать в большую комнату, а я обмяк, положив голову на согнутый локоть. Отрешился от летящих из глубины квартиры победных ноток маминой реляции и просто смотрел на улицу. Там, на крыше дома напротив, хулиганил ветер, раз за разом сталкивая с карниза снег, и тот клубился мохнатыми хлопьями, то закручиваясь волнами, то рывком улетая вдаль.

– Ну-ка, ну-ка. – На лопатку легла папина ладонь. – Давай докладывай. Ты это что, в спекулянты решил заделаться?

Голос был ироничен. Я с трудом вышел из медитации и развернулся на стуле. Ну да, настроение у папы игриво-приподнятое, а из-за его плеча, приподнявшись на цыпочки, весело подмигивает мама.

– Но-но… – помахал я пальцем. – Спекуляция – это перепродажа готовых изделий или после внесения в них незначительных переделок. А я же занимаюсь глубокой творческой переработкой исходных материалов. Это, папа, называется кустарным промыслом!

– Кустарь-одиночка, значит. Гениальный портной-интеллигент, – поставил папа диагноз, садясь. – И что, совсем-совсем ничего не нарушаешь?

– Нарушаю, – легко согласился я. – Не купил в местном Совете лицензию на портняжничество.

Про более серьезное нарушение, неуплату налога, я благоразумно умолчал.

– О! – Папа поднял палец. – Добровольное признание тебе зачтется.

– Может, купить? – с тревогой вмешалась мама. – Сколько она стоит?

– Цельных пять рублей, – ответил я. – Но мне не продадут из-за возраста. Да фиг с ней, с лицензией. Я шить на продажу буду не часто. В самом худшем случае светит штраф двести рублей. И то необязательно, ибо несовершеннолетний, да в первый раз… Да и… – Я поколебался, но потом все-таки сказал: – Мои джинсы все равно на прилавок не попадают. Я с директором магазина договорился, уходить будут так, по знакомым. Эта квитанция – вас успокоить, что деньги не с кистенем на большой дороге добываю.

– А зачем вообще весь этот огород городить? – задал папа ключевой вопрос. – Денег нам хватает, еще и остается. Тебе даем сколько попросишь, всегда, никогда не отказываем.

Я потеребил кончик носа:

– Наверное, действительно повзрослел я. Бегать к вам с протянутой рукой каждый раз, когда нужен лишний рубль, чтобы девушку в кино сводить, мне уже как кость поперек горла. Легче самому заработать раз в месяц. Вот…