Спектр

Под сводами старых деревьев, раскинувших над скамейкой круглые тарелки листьев, жарко не было. Было по хорошему тепло, приятно давило на спину оружие аранков, вился сизый табачный дымок, мгновенно растворяясь над головой. В такт струям воды звучала откуда-то от фонтана тихая, непривычная мелодия… надо признать – довольно приятная. Шеали, смешной подпрыгивающей походкой шедшие по бульвару, никак на Мартина не реагировали. Впрочем, вскоре к облюбованному Мартином фонтану пришла целая экскурсия – несколько взрослых шеали вывели на прогулку целый отряд зеленых птенцов. На самом деле зеленых – у птенцов перья были желтовато-зелеными, яркими будто у канарейки, да еще и смешно топорщились в разные стороны, открывая изумрудный подпушек. Спокойные темные тона отличали только взрослых особей. На этом отличия, впрочем, не кончались. Если взрослые шеали напоминали отощавших пингвинов, обзаведшихся по-страусиному длинными, мускулистыми ногами, то птенцы выглядели пушистыми и хрупкими будто цыплята. Крылья у них казались крупнее, чем у взрослых – причем не только в относительной, но и в абсолютной величине. Быть может, птенцы умели летать? Клювы, напротив, почти не выдавались на лице – видимо, их рост был связан с началом полового созревания.

А еще юные шеали проявляли к Мартину живейший интерес. Сгрудились кучкой и загалдели, заклекотали, умеренно помогая разговору жестами крыльев. Пользуясь случаем, Мартин с ответным любопытством разглядывал шеали.

Самым интересным в их облике, пожалуй, были крылья. Называть их рукокрыльями не хотелось, слишком уж это слово отдавало летучими мышами. Шеали имели две кисти на каждом крыле – срединная развита слабее, но некоторые птички ловко ей орудовали, концевая походила на обычную человеческую ладонь и была начисто лишена перьев. Упругие крылья птенцов покрывали длинные маховые перья – у взрослых перья отсутствовали, а перепонка обвисала, так что крыло напоминало руку в слишком просторном рукаве.

Видимо, маховые перья выпадают с возрастом? Или их выщипывают? Например, во время первого брачного ритуала? И это – водораздел между детством и юностью. С ним приходит трудоспособность, ответственность, деликатность…

Мартин понимал, что занимается теоретическими изысканиями по изобретению велосипеда. Достаточно открыть справочник и прочитать – все более-менее важные ритуалы шеали уже должны быть описаны. Но “пальм”, в память которого было загнано немало интересного и по Шеали, и по Талисману, и по прочим планетам галактики, остался в гостинице. Да и к чему ему излишняя информация?

Впрочем, информация лишней не бывает. Особенно в свете полученного от ключника задания. “Сделай то, что должно…” Придется посидеть над файлами.

От щебечущей стайки шеали отделился один птенец. Подбадриваемый писком товарищей, приблизился к Мартину. Что-то тоненько произнес.

– Увы, не знаю ваш язык, – не теряя достоинства, произнес Мартин и улыбнулся – очень аккуратно, не показывая зубов, для многих рас открытая улыбка служила угрозой.

И, на всякий случай, повторил свои слова на жестовом туристическом.

Птенец оглянулся на товарищей, явно подзуживающих его продолжить общение. И, слегка присев, неумело и косноязычно, но вполне понятно показал на туристическом:

“Вы говорить туристический?”

“Я говорю” – машинально ответил Мартин. Надо же! – “Ты учил язык сам?”

“Я учила язык в яйце. Мама шла Вратами”, – когда разговор завязался, птенец почувствовал себя увереннее и приблизился. Или приблизилась?

“Ты – маленькая женщина?” – спросил Мартин.

“Я – девочка” – гордо ответил птенец. – “Мало практики, плохо говорю. Можно с вами говорить недолго? Я улучшу речь”.

“Можно” – согласился Мартин. – “Сядешь?”

“Да”.

Птенец неуверенно взгромоздился на скамейку. Сел прямо – не совсем как человек, но и не как взрослый шеали. Его товарищи явно заскучали – разговор на жестовом был для них непонятен. Призывно загалдели – но птенец застрекотал в ответ и явно разочарованные детеныши разбежались.

Мартин с улыбкой смотрел на “девочку”, топорщащую желто-зеленый хохолок… так и хотелось сказать – “застенчиво топорщащую”. Спросил:

“Как тебя зовут?”.

“У меня пока нет имени. Я же девочка”

“Наши девочки имеют имя с самого рождения” – ответил Мартин.

“А мальчики?”

“Тоже”.

Птенец задумался. Потом произнес:

“Ты можешь звать меня просто “девочкой”. Мало девочек знают туристический язык”.

“Хорошо. А ты можешь звать меня Мартин” – ответил Мартин, старательно передавая транскрипцию имени.

– Жар-ртин, – пискнул птенец.

– Мартин, – произнес Мартин вслух.

– Мартин, – согласилась девочка.

“Ты замечательно произносишь звуки” – похвалил Мартин. – “Ты могла бы говорить вслух”.

“Трудно и не принято” – ответила девочка и сделала жест, обозначающий легкую печаль. – “Все взрослые – лентяи”.

Мартин засмеялся. Он вдруг понял, что и в обстановке, и в разговоре, и в облике птенца было что-то мультяшное, несерьезное. Это Скруджу Мак-Даку с племянниками следовало сидеть на месте Мартина и общаться с инопланетной “уткой”.

“Что тебя развеселило?” – заинтересовалась девочка.