Спекулянтъ

— Нет его, Пал Трофимыч! — донесся из приемной ломкий юношеский голос. — Опять у гимназисток пропадает.

Родной племянник купца, принятый на должность секретаря по настойчивой просьбе сестры, никогда не упускал возможности напакостить первому помощнику управляющего.

— Выгоню, ко всем чертям! — разозлился Севостьянов. — И тебя вместе с ним!

В дверях возникла худая нескладная фигура, обиженным голосом заявившая:

— А меня—то за что? Я свою службу справно несу.

— Где водка? Тьфу, ты, совсем мне голову задурили! Отчеты где?

Племянник ответил невозмутимым тоном:

— На столе у вас лежат, где же им еще быть?

Немного поостыв, купец миролюбиво продолжил:

— Штофчик мне принеси. И поснедать прихвати. Вот еще что. Подготовь передачу векселя Петербургскому Коммерческому банку.

Неудачи последних месяцев остались позади. Громадный кассовый разрыв в десять миллионов рублей был застрахован надежным, пятимиллионным векселем торгового дома «Черников и сын». Теперь слухи о плачевном состоянии банка утихнут моментально.

В письме торгового дома был вежливый отказ от подписки, но, в свою очередь, был предложен заем на очень даже приличных условиях. Проверенный агент донес, что г—н Черников ищет надежных вложений, а не рискованных операций. Тем более, что из—за затишья на хлебном рынке, у него высвободился значительный капитал…

Секретарь бесшумно вошел в кабинет, неся в руках поднос с графинчиком, обложенным льдом и закуской.

— Ух, хорошо пошла! — блаженно зажмурился Севостьянов, опрокинув вместительную чарку. — Чего глаза вылупил? Иди работай!

Племянник, недовольно шмыгнув носом, прикрыл за собой дверь.

Через три дня пройдут первые размещения акций нового акционерного общества « Ариадна». Бумажно—прядильная фабрика на 115000 веретен, купленная за пятьсот тридцать семь тысяч рублей, должна была, по примерным расчетам, принести чистой прибыли не менее миллиона. Бумагомараки получили первый гонорар, и скоро последует завершающий аккорд…

— Выгоню мерзавца! — вслух произнес купец, наливая вторую чарку. — Время обеденное, а он до сих пор не на службе…

***

Петербург. 10 апреля. 1897 год.

Большая Морская улица. Частная квартира.

— Имя, фамилия, сословие? Кем служишь?

Допрос вел высокий, одетый в цивильное жандарм. Жесткие, злые глаза вонзались в душу подпольщика, выворачивая нутро липким, противным страхом.

— Когда впервые начал подрывную деятельность?

Молодой полицейский, с черными, непослушными вихрами, зловеще поигрывал дубинкой, постукивая себя по ладони. Казалось, еще миг, и орудие опустится на беззащитную голову несчастного революционера.

— На каком основании вы произвели арест? — с трудом задали вопрос непослушные губы. Вместо ответа в нос уткнулась пачка листовок, пахнущая свежей типографской краской.

Еще никогда Тихону Мартынову не было так страшно. До сегодняшнего дня жизнь мерно катила по наезженной колее. Денежная служба в банке, модные салоны, ресторации и веселые девицы. Что нужно еще для счастья молодому человеку?

Полгода назад Тихону захотелось острых ощущений. Случай не заставил себя долго ждать — давний студенческий приятель пригласил на собрание подпольной ячейки. С громким названием: «Молодые патриоты России». Леденящие рассказы о зверствах чинимых в застенках Особого жандармского корпуса, наставления опытных товарищей, как обнаружить слежку, перевозка запрещенной литературы — все это добавляло перчику к пресыщенности и будоражило кровь.

И дернул же его нечистый, именно сегодня вызваться курьером. Нет, безопасная дорога к Путиловскому завод была известна до мельчайших подробностей, и давно обкатана старшими товарищами, но в той самой подворотне с проходным двором, где нужно было проверяться от возможной слежки, его ождали.

И повезли его не в отделение, а на конспиративную квартиру. Это означало только одно: будут вербовать…

— Сколько человек в вашей ячейке? Как зовут руководителя? Кому должен был передать листовки?

Высокий жандарм приблизился вплотную и захватил лацканы пиджака сильными руками. Без особых усилий, он приподнял Тихона и резко отпустил. Шаткий стул, развалившись от неожиданности, опрокинул подпольщика на пол.

— Ты спать сюда пришел? — болезненно вонзился в бок ботинок.

Старший жандарм скривил губы в презрительной усмешке, а молодой обидно рассмеялся.

— Я требую адвоката! — из последних сил выдавил Тихон.

— Слышишь, Федор, какой нынче революционер грамотный пошел? Адвоката им подавай!

Высокий жандарм склонился на лежащим подпольщиком и зловещим шепотом спросил:

— А может тебя в камеру к уголовникам отправить? Они любят таких молоденьких, с нежной кожей.

Схватив Тихона за воротник, он одним движением вздернул его с пола и подтянул к своим страшным глазам.

— Отвечай, сука, когда тебя спрашивают!