Спэнсер Коэн. Книга 3

— Властный «верхний»? — Он фыркнул. — Не думаю.

— Ох, прошу прощения, минут десять назад тебя здесь не было? Не сомневаюсь, что ты очень даже решительно мной овладел.

Он всхлипнул и покачал головой. Кажется, он искренне пришел в ужас.

— Я не… Я не… Я не «верхний».

— Да ты и когда снизу, тоже властный.

— Я не властный, — тихо сказал он. — Точнее не хочу таким быть.

Я обхватил его лицо и поцеловал.

— Ты идеален. Ничего не меняй.

Он слегка нахмурился.

— Я не идеален. Ты продолжаешь так говорить, но я не такой.

Я перевернул нас и оказался на нем. Коснулся ладонями его лица и вновь поцеловал, на этот раз глубже. Отстранившись, я дождался, пока он распахнет глаза и посмотрит на меня.

— Знаешь, что сделает тебя абсолютно идеальным?

— Что же?

— Просьба довольно большая, но уверен, что ты заполучишь статус «абсолютно идеален». — Я скатился с него, поднялся с постели и направился к двери. — Выбери фильм и приготовь попкорн.

— И это сделает меня идеальным?

— Ага. А я пойду в душ.

Он крикнул:

— И ты считаешь меня властным?

— Да, считаю. — Я вошел в ванную. Моя улыбка стала еще шире, когда я заметил его зубную щетку по соседству со своей щеткой. Меня до безумия радовали простые вещи. Но я ни за что не сознался бы Эндрю, что из — за стоявших рядом щеток мое сердце билось быстрее. Гарантирую: он посчитал бы меня чокнутым. Или романтичным олухом. Или всем сразу.

Улыбка сошла на нет, когда следом за мной он прошел в душ — буквально в душевую кабину, под бежавшую воду. Он все еще был обнажен, но что — то странное произошло с выражением лица.

— Эндрю?

Что — то явно не могло подождать, словно именно в эту секунду ему требовалось рассказать мне то, что было у него на уме, или он умрет. Брови сошлись на переносице.

— Знаю, я властный. Но я не хочу быть таким. Из — за тебя я забываю себя цензурить.

Стоя под потоком воды, я открыл рот, чтоб хоть что — то сказать, но он еще не закончил.

— С Эли мне приходилось следить за своей речью и поступками. Мне не хотелось его отпугнуть. Я никогда не высказывал свое мнение. Я никогда не настаивал на своем и не приказывал ему в спальне, как делаю с тобой. — Он тяжело сглотнул и из — за водяных брызг заморгал. — Но рядом с тобой я могу быть собой. Я действительно властный. Я люблю, чтоб все делалось определенным образом. Я перфекционист. Но я не идеален. Ты видишь меня настоящего. Это и есть я.

Сказать, что меня ошеломил всплеск его эмоций, значит, не сказать ничего.

Ошеломил, пригвоздил к полу и удивил. И лишил дара речи. Я притянул его к себе, потом прижал к плиткам и поцеловал с той же честностью, какую продемонстрировал он. Нет, в тот момент слов я подобрать не мог, но надеялся, что он все равно меня понял.

Когда я наконец — то отстранился, мы оба дышали с трудом. И я прошептал ему в губы:

— Никогда себя не цензурь. Ничего не меняй. — Я смотрел ему в глаза, и окруженный паром и рваным дыханием он не отводил от меня взгляда. — Ты идеален.

Он покачал головой.

— Нет.

— Для меня. Ты идеален для меня.

Наконец — то он улыбнулся, коснулся рукой моего подбородка и погладил по бороде.

— Не задерживайся. Я положу попкорн в микроволновку.

Он вышел из душевой, быстро вытерся и обернул вокруг талии полотенце. А потом ускользнул из ванной. Я улыбнулся, намылил тело и волосы, а потом вспомнил…

Попкорн. Микроволновка.

«Дерьмо!».

Попкорн, что имелся у меня, нельзя было готовить в микроволновке. Он был каким — то органическим и изысканным и должен был готовиться на плите. «Черт, черт, черт!». Я выключил воду, схватил полотенце, вылетел из ванной и, пытаясь обернуть полотенце вокруг бедер, помчался на кухню. Волосы все еще были в шампуне.

— Эндрю!

Он стоял в обернутом вокруг талии полотенце и держал в руке упаковку попкорна, а дверца микроволновки была открыта. Я его напугал.

— Что?

— Не в микроволновку, — выдохнул я и, закрыв дверцу, приложил руку к сердцу. — Попкорн готовится на плите. В сковороде. И, наверно, не вся пачка, если только мы не планируем кормить голодающих.

Он посмотрел на упаковку так, будто она его оскорбила.

— А я — то думаю, почему она не похожа на те, что покупает мама.

Я рассмеялся.

— А прочитать инструкцию на упаковке желания не возникло?

— Нет. Просто решил… — Уголки его губ опустились. — Говорил же, что не готовлю.

Ты толкаешь речи о моей идеальности, а я чуть не убил нас попкорном.

Я забрал у него попкорн и по — быстрому чмокнул в губы.

— Ты по — прежнему идеален. — Но потом в глаз попал шампунь, и я зажмурился. — О, черт, черт. Мой глаз!

Теперь смеялся он и, взяв за руку, повел меня в ванную.

— Не открывай глаза, — сказал он.

До меня донесся звук включившейся воды, и я почувствовал, как он снял с меня полотенце, а потом взял за руку и осторожно провел под душ.

Я сунул голову прямо под воду. Поток стекал по моему лицу и глазам, а я смывал шампунь с волос. Спустя минуту я вытерся, натянул штаны и обнаружил одетого Эндрю на диване. Босые ступни были закинуты на кофейный столик. Там же стояли две бутылки воды и миска с чипсами.

— Достал их из шкафа. Решил, что они безопаснее попкорна.