Спэнсер Коэн (ЛП)

– О, да, точно. Разумеется, – сказал я, вытряхивая из головы дурацкие мысли. – Нам

стоит пойти. Ты и я, «Подвал», вечером.

– Ой.

– Если мы хотим, чтоб Эли увидел тебя на свидании с другим парнем, то нам как

минимум надо куда–то выбраться.

– На свидании?

– Мы знаем, что оно не настоящее, но он–то нет.

Казалось, он задумался, стоит ли вообще что–то предпринимать.

– Окей.

– Уверен, что хочешь?

Он посмотрел на меня своими серо–голубыми глазами.

– Ну, да.

Говорил он не очень убедительно, что по непонятной причине меня порадовало.

Перед первым появлением на публике у нас в запасе было несколько часов и, тем не

менее, нам было, над чем поработать. У меня не было уверенности, кто из нас будет

больше сопротивляться. Обычно мне не составляло особого труда приблизиться к клиенту

и при этом не задумываться. Эндрю был другим. Я посмотрел на часы.

– Что ж, у нас есть немного времени. Может, нам стоит немного попрактиковаться?

– Попрактиковаться?

– Да, – я с трудом сглотнул. – Ну, знаешь… нашу историю для публики о

знакомстве, держаться за руки, типа того.

Он побелел.

– Ой.

– Не такой уж я и мерзкий, – пошутил я лишь наполовину.

Эндрю покраснел.

– А, нет. Определенно нет. – Он поднялся из–за стола и вошел в маленькую кухню.

Прислонился к стойке, скрестил руки, потом выпрямил, словно пытался перебороть

привычку, а затем засунул их в карманы. Прочистил горло и заговорил: – И что же мы

расскажем людям о знакомстве?

– В прошлые выходные твоя сестра и моя лучшая подруга встретились на свадьбе, –

сказал я.

– Ну, фактически так и было, – растеряно произнес он.

– В точку. Лучше всего придерживаться правды, – объяснил я. – Таким образом, если Эли наткнется на Сару на улице или в магазине и застанет врасплох вопросами, никому не придется врать.

– Не думаю, что он поведется, – тихо проговорил он, – на происходящее между

тобой и мной.

– Почему же?

Он уставился на меня так, словно я упускал очевидное.

– Не начинай сначала свой идиотизм про «посмотри на меня», – с ухмылкой сказал

я. – Разве что тебя смущают татуировки, а Эли в курсе. Ты об этом? – Я показал ему, каким образом можно скрыть чернила. У меня не было татуировок на кистях, шее, груди, да и на спине, если уж на то пошло. Исключительно «рукава». – Я могу надеть рубашку с

длинными рукавами, и он даже не заметит.

Эндрю покачал головой.

– Нет, ничего не меняй, – тихо изрек он. Потом дернул плечом. – Все дело в «ты

стильный, а я нет».

– Ну, да, точно, – сказал я, поднимаясь. – Я просто какой–то парниша с четвертой

страницы «Геи–модники», а ты модель с обложки «Кул».

Он расхохотался и покачал головой.

– Ты меня понял.

– Нет, не понял. Но знаешь что? Все не важно. Если он склонится к выводу, что

наше пребывание вместе выбивается из всех правил, то мы, по меньшей мере, привлечем

его внимание.

Он задумался.

– Правда.

– Когда мы на людях вместе, и я беру тебя за руку, ты отпихнешь ее?

Он покачал головой и прошептал:

– Нет.

Я чувствовал жар его тела, чувствовал его нервозность. Или, может, это был я? В

любом случае, воздух между нами наэлектризовался. Безусловно, я находился рядом с

другими клиентами – держал за руку, танцевал, даже целовал – но по большому счету это

была игра. Я исполнял роль, ни больше, ни меньше.

Так почему же я нервничал? Может, образно выражаясь, слишком много времени

прошло между двумя рюмками? Может, мне стоило куда–нибудь сходить и оторваться?

И, может, по завершении дела именно этим мне и стоит заняться?

Я не знал, почему Эндрю был иным. Он был интересным, разумеется, умным и мог

меня рассмешить. Сначала я решил, что он просто скромничал по поводу своей работы и

музыкальных талантов, но чем ближе я его узнавал, тем больше убеждался: он вообще не

скромничал. Он не обращал внимания.

Мне пришлось задуматься: что за херня у Эли в голове, если он ушел от него?

Именно тогда я осознал, что он держал меня за руку столь же крепко, как и я. Его

рука не просто мягко покоилась в моей руке. Большой палец бегал по моей ладони, а

остальные стискивали мои пальцы. Было уютно и тепло, но главным образом – очень

приятно.

Я проглотил неожиданно выросший в горле ком.

– А если нам придется танцевать?

Ответ занял у него минуту. Меня интересовало: он замечал статические разряды

между нами, или их было видно только мне?

– О, я не танцую.

– Ладно, справедливо, – сказал я. Меня устроило. Некоторые не любили танцевать, что было вполне нормально. – А если будет громко играть музыка, и мне придется

придвинуться ближе? – спросил я. Голос был сиплым от шепота и попытки вдохнуть

воздуха.

Он быстро моргнул и облизнул нижнюю губу. Наши ладони все еще были

переплетены. Я поймал вторую его руку и развел их в стороны. Медленно наклонился, даже без прикосновений ощущая его тепло, и, проигнорировав великолепный запах, приблизил губы к его уху.

– Так нормально?

Он кивнул, и, почти не сомневаюсь, не дышал.

Я отступил назад, чтобы увидеть его лицо, но руки так и не отпустил.

– Если он посмотрит на нас, я могу наклониться и что–нибудь проговорить тебе на

ухо. Но только для привлечения внимания.

Он прокашлялся.

– И это срабатывало с другими парнями?