Спенсервиль

Кит уже собирался подняться к себе на чердак, когда вдруг раздался звонок в дверь. Он выглянул в окно и увидел незнакомую машину серого цвета. Кит подошел к двери и открыл. На крыльце стоял мужчина среднего возраста, со свисающими усами, в руке он держал сложенный зонтик. Он был худощав, в очках в тонкой металлической оправе, лысину на голове обрамляли длинные каштановые волосы.

— Война действительно была гнусной и аморальной, но я сожалею, что называл тебя детоубийцей, — проговорил мужчина.

Узнав голос, Кит заулыбался:

— Привет, Джеффри!

— Прослышал, что ты вернулся. Извиниться никогда не поздно.

Он протянул руку — Кит пожал ее и пригласил:

— Входи.

Джеффри Портер снял плащ и повесил его на крючок, приделанный к стенке просторной прихожей.

— Сколько лет прошло, — произнес он. — И с чего же мы начнем?

— С того, что ты полысел.

— Но не растолстел.

— Да, не растолстел. Но леваки, большевики и недоноски, которые мочатся по ночам в постель, всегда тощие.

Джеффри расхохотался:

— Какие замечательные слова! Я их двадцать лет ни от кого не слышал.

— Ну что ж, ты попал как раз в нужное место, коммуняка.

Они оба рассмеялись и с некоторым опозданием обнялись.

— А ты хорошо выглядишь, Кит, — заметил Джеффри.

— Спасибо. Давай-ка ударим по пиву.

Они прошли в кухню, наполнили охладитель банками пива, вынесли его на веранду и уселись в качалки. Глядя на дождь и попивая пиво, каждый думал о своем. Наконец Джеффри проговорил:

— И куда только ушли все эти годы, Кит? Я не слишком банально высказался?

— И да, и нет. Законный вопрос; и мы оба хорошо с тобой знаем, куда они ушли.

— Да. Слушай, я действительно был с тобой тогда немного грубоват.

— Все мы в то время были друг с другом немного грубоваты, — усмехнулся Кит. — Мы были молоды, страстны, у каждого имелись свои убеждения. И все ответы мы знали заранее.

— Ни хрена мы тогда не знали. — Джеффри с хлопком открыл новую банку. — Ты был единственным и в школе, и потом в Боулинг-грин, кого я считал почти таким же умным, как самого себя.

— И я тебя тоже. Даже умнее, чем себя.

— Вот именно поэтому я тогда так и злился из-за того, что ты вел себя как идиот.

— А я никогда не мог понять, как это такой умный парень, как ты, мог купиться на всю эту радикальную болтовню, даже не раскинув собственными мозгами.

— На всю я никогда не покупался, Кит. Говорил — это было.

— Кошмар. Я видел целые страны, состоящие из таких, как ты.

— Да. А ты купился на всю эту псевдопатриотическую болтовню и на размахивание флагом, тоже не раскинув своими мозгами.

— Ну, я с тех пор поумнел. А ты?

Джеффри кивнул:

— Я сильно поумнел. Ну да хватит о политике. А то мы опять кончим тем, что подеремся. Что с тобой стряслось? Почему ты вдруг здесь?

— Меня уволили.

— Откуда? Ты был все еще в армии?

— Нет.

— Тогда кто же тебя уволил?

— Правительство.

Джеффри покосился на него, но промолчал.

Кит смотрел на поливавший поля дождь. В том, чтобы сидеть вот так на широкой открытой веранде и смотреть на дождь, было что-то особое, и он часто тосковал об этом.

— Ты женат? — спросил Джеффри.

— Нет. А ты женился на той девушке?.. Той хипарке с гривой до самой задницы, с которой ты познакомился, когда мы были на последнем курсе?

— Гейл. Да, мы поженились. И до сих пор женаты.

— Это хорошо. Дети есть?

— Нет. И так в мире слишком много народу. Занимаемся собой.

— Я тоже. А где вы живете?

— Тут. Вернулись сюда примерно года два назад. Мы ведь тогда остались еще на несколько лет в Боулинг-грине.

— Да, я слышал. А что потом?

— Ну, мы оба получили места в университете в Антиохии, потом пожизненные контракты и так там и преподавали вплоть до самого выхода в отставку.

— Мне кажется, что, если бы мне пришлось провести еще один год в университете или даже только рядом с ним, я бы застрелился.

— Да, это не каждому подходит, — не очень охотно согласился Джеффри. — Как и работа на правительство.

— Верно.

— Слушай, а ты не видел Энни после того, как вернулся?

— Нет. — Кит открыл следующую банку.

Джеффри внимательно посмотрел на своего старого приятеля и одноклассника — Кит чувствовал, что тот его изучает. Наконец Джеффри спросил:

— Тебе эта тема не очень неприятна, а?

— Нет.

— А я с ней сталкивался несколько раз. И всегда задавал ей вопрос, не получала ли она от тебя каких-нибудь вестей, а она всегда отвечала, что нет. Странно, мы все были так близки тогда… и нам казалось, что это будет продолжаться вечно…

— Но мы же понимали, что всему когда-то наступает конец.

Джеффри кивнул.