Сперматозоиды

…тем временем на Никольской улице бродячие обезьяны отобрали у семилетнего мальчика бутылку воды, экс-президент потребовал сажать в тюрьмы за контрабанду, General Motors официально объявила о банкротстве, Ким Чен Ир назначил преемником третьего сына – Ким Чен Ына, на станции столичного метро «Полянка» упал на рельсы человек, ТОФ начал готовить новый отряд кораблей для борьбы с пиратами, самолет, не подав ни одного тревожного сигнала, растворился в воздухе, пропав над Атлантикой, пьяный машинист погиб, выпав из кабины на ходу поезда, последняя пассажирка «Титаника» Миллвина Дин скончалась, английские дети назвали Stinking Bishop самым вонючим сыром Великобритании, в Витебске по причине «потери интереса к жизни» с девятого этажа сбросились две девушки, пьяный в дым слесарь разбил тачку известного шансонье, пассажиры подожгли станцию из-за нового расписания, боевики-талибы взяли в заложники четыреста человек на территории Пакистана, пенсионеры-космоэнергеты вышли с духовным маршем протеста, а археологи-любители нашли в Ла-Манше лохнесское чудовище по кличке Плезиозавр – что ж! Самое время поинтересоваться, как там Плохиш, думаю я, забыв, что озвучивать мысли вовсе не обязательно: Сана знает обо мне все, абсолютно все… ну или почти. Она поднимает брови: почему ты спрашиваешь? Я пожимаю плечами: вроде бы этот постаревший ребенок – герой твоего роман[c]а… Какая пошлость, кричит Сана, ты заварила эту кашу, а теперь мечтаешь свалить все на персонажа! А ведь это я, я писала тобой… я заставляла твои пальчики бегать по клавиатуре, приказывала сидеть – и ты покорялась, всегда покорялась, как последняя шлюха!.. Неужто ты и впрямь думала, будто я – одна из твоих heroИнек? Девочка становится интересной, если ее как следует завести, думаю я, и неуверенно касаюсь руки Саны (жвачные находят наши жесты фривольными: жвачные никак не могут понять, «откуда близняшки»), и вот тут-то меня по-настоящему бьет током – Сана живая. Может, моя рука и бумажная, но ее-то уж точно из плоти и крови! Это я, я писала тобой, талдычит она, я провоцировала тебя, заставляла усомниться в собственной силе!

Радикальная инъекция, качаю головой я, рассматривая ее четкие, будто из камня высеченные, формы: на Сане совсем нет одежды.

«Не холодно?..»

Насытиться флиртом до тошноты – вот целое искусство, смеется она и, видя, что меня тошнит, довольно правдоподобно имитирует сочувствие: скажи, а ведь у тебя тоже, тоже был свой Плохиш? У каждого был свой, дура! – я бегу к раковине, меня выворачивает: о н и в таких случаях советуют представлять комнату…

Знаю: за щеколдой ничего не значащих слов, в трупохранилищах мыслей, прячутся струпья чудес – там, где сухой остаток льда сердечного превращается в жар Знания, там, где нет страха перед высоковольтными чувствами, где лучевая «болезнь» любви излечивает Осмелившегося, мне лжет один лишь элегантный диктатор: для той, чье выжжено тавро железом в глубине души[126]… Убей Плохиша, говорит вдруг Сана, протягивая мне букварь, к чему эта псевдоромантика? Я устала, я не могу больше его ждать… Бензин, мазут, битум, керосин, газойль – на каком топливе работает сердечная мышца? Откуда берется Сила?.. Думаешь, ее из Brent’a c Urals’ом выкачать можно? 97 и 95 баксов за баррель, если не в курсе… «Наша миссия – сделать процесс изготовления самогона на даче и дома максимально удобным для конечного благополучателя» – уверяет меня реклама, заглушая голос Саны, а я смотрю, как змеятся азбуки в длинных ее пальцах: мне кажется, сами ее пальцы превращаются в змей… Я мотаю головой и отхожу в сторону: ты с ума сошла. Да и как? Я не могу, он ни в чем, в сущности, не виноват… Плохиш – это просто явление, явление природы: как дождь косой – ну, или там, как снег, как град: идет себе… мимо проходит… Сначала намочит, потом застудит, а то и жаром обдаст… за жар этот все на свете прощаешь… Да можно ли до смерти-то обижаться?.. Ne pizdi, bud’ tak lubezna, насвистывает Сана транслитом. Все просто: Аз, Буки, Веди… выжги его Глаголом! Глаголом можно только сердца, а у него и сердца-то нет, отказываюсь я и, не подозревая, что уже слишком поздно, зажимаю нос: окутавший Софийскую набережную дым довольно едкий.