Сперматозоиды

Странно: впервые в жизни Сане кажется, что мозг ее наконец-то умолкает – и происходит это не в горах, как прописано «в сценарии», а здесь, на банальном курорте. Впервые в жизни не раздражают праздно шатающийся народец, шансон, запахи шашлыка… Она почти летает по узким улочкам, любуется пальмами да сидит на берегу моря – сидит до тех самых пор, пока красная полоска солнца не скроется за горами – в голове нет ни одной мысли, и даже о П. как-то не думается.

«Заходы, кырасавыца, я тьибэ сьичас пакажу таакой сорт – закачаэшьса! Какая ты кырасавыца! Муш эсть? Дэти эсть? Как эта адна? Нэ веэрю, абманываишь!». Перелив часть жидкости счастья во фляжку – табличка на заборе ВИНО ДОМАШНИЙ – таки примагнитила – Сана отправляется на прогулку и, отмахиваясь от впаянных в мозг цитаток типа «Любовь – это когда вас рвет в один унитаз»[139], делает большой глоток вина: как хорошо ей сейчас, как спокойно… Если на свете и есть райский уголок, то он, возможно, здесь, вполне искренне думает она в ту минуту и, забредая в лавчонку, покупает сувениры, один нелепей другого.

Когда же поезд тронется, Сана совершенно отчетливо увидит, что они с Плохишом – ОПЯТЬ С ПЛОХИШОМ, ВСТРЕВАЮ Я – сидят на ее кухне – НО ТАК НЕ БЫВАЕТ, Я ЗНАЮ, О ЧЕМ ГОВОРЮ, – пьют южное вино, – ЭТО ПРОСТО МЫЛЬНАЯ ОПЕРА, Я НИКОГДА НЕ ПОСТАВЛЮ ПОД ТАКИМ, М-М-М, РОМАН[С]ОМ, СВОЕГО ИМЕНИ!.. – да, пьют южное вино, – ДОПИСЫВАЕТ САНА, НЕ ОБРАЩАЯ НА МЕНЯ НИКАКОГО ВНИМАНИЯ, – чтобы никогда больше не расставаться, – У МЕНЯ ОПУСКАЮТСЯ РУКИ: СДАЮСЬ, ДА И ЧТО ПРИКАЖЕТЕ ДЕЛАТЬ?.. – «Я развожусь», – глуповато улыбается Плохиш и, заглядывая Сане в зрачки, застывает, что на него не похоже. – А КАК ЖЕ ТВОЯ Ж.? ДОБЕЖАВШИЕ СПЕРМАТОЗОИДЫ? КРЕДИТ?.. – «Я люблю тебя…» – ЧТО? ОНИ СОВЕРШЕННО НЕУПРАВЛЯЕМЫ, ЭТИ ПЕРСОНАЖИ! – «Что? Повтори», – просит Сана, и Плохиш повторяет: «Я люблю тебя…» – НО ЭТОГО НЕ МОЖЕТ БЫТЬ! ЭТО НЕВОЗМОЖНО, НЕВЕРОЯТНО! ОН НЕ УМЕЕТ, ЕМУ НЕ ДАНО! КЛАССИЧЕСКИЙ «СТРАДАЮЩИЙ ЭГОИСТ» – ИЗБАЛОВАННЫЙ И, АХ-С, НЕСЧАСТНЫЙ ПАПИК СЕМЕЙСТВА! ЕГО УМ ИЗВРАЩЕН, К ТОМУ ЖЕ… – «Я люблю тебя…» – повторяет Плохиш как завороженный. – ЧТО? ТЫ? КАКИМ, ИНТЕРЕСНО, МЕСТОМ? СКОЛЬКО ЕЩЕ ЛЕТ ТЫ БУДЕШЬ МОРОЧИТЬ ЕЙ ГОЛОВУ?.. – «Что? Громче!» – требует Сана. – «Я люблю тебя!» – кричит Плохиш и, опускаясь на колени, целует ей руки: бразильский сериал, да и только. – ДА КАК ВЫ СМЕЕТЕ… – «Еще! Еще громче!» – приказывает Сана, полностью дискредитируя методу новейшего реализма[140] со всеми ея трактовочками птахи-жысти и ливером оной. – «Я люблю тебя!» – разрывается Плохиш. – Я НЕРВНО ЩЕЛКАЮ «МЫШКОЙ» (ВОТ ТАК ИСТОРИЯ!) И, МЫСЛЕННО ОБРАЩАЯСЬ К HERO-ЛЮБОВНИКУ, ЛЮБОПЫТСТВУЮ, В СОСТОЯНИИ ЛИ ОН СДЕЛАТЬ САНУ ХОТЯ БЫ ЧУТЬ-ЧУТЬ СЧАСТЛИВОЙ, А ПОТОМ… – «Никого нельзя с д е л а т ь счастливым, – встревает моя неофитка: извергаемые ею банальности убивают всякое желание общаться дальше. – К тому же не ты ли сама твердила, будто искать счастье извне глупо?» – НО ВЕДЬ ТЫ… ВОТ ИМЕННО ТЫ – ИСКАЛА? (Я старательно сдерживаюсь: не хватало еще нахамить под конец главной heroИньке.) ВЕДЬ ИМЕННО ТЫ ПОШЛА В ЧЕРТОВЫ ЭТИ ГОРЫ, ЧТОБЫ СПУСТИТЬСЯ ЖИВОЙ К МОРЮ? СНЯЛА КОЖУ… ВЗЯЛА ПЯЛЬЦЫ… НАТЯНУЛА… КРЕСТИКОМ-КОЗЛИКОМ – ЖИВОЙ ЖИЛОЙ – ВЫШИЛА… СКАЖИ, ЭТО ВЕДЬ ТЫ – ТЫ – БЫЛА ТАМ, ПОКА Я ПИСАЛА «CПЕРМАТОЗОИДЫ»? – «Да она сумасшедшая, просто сумасшедшая…» – переглядываются Сана и Плохиш, а заметив, что я устало снимаю с лица покрасневшие глаза и механически прячу их – расс, двасс – в карман, дипломатично смущаются: «Ну что ты, что ты…».