Спецназ Берии. Первый бой

– Ладно, ребята, – начал успокаивать всех Паперник. – Действительно, как будто бы не на войну едем. Давайте-ка лучше споём.

И затянул любимую:

Ой, при лу́жке, при лужке,
При широком поле,
При знакомом табуне
Конь гулял на воле.

В кузове тут же подхватили:

Ты гуляй, гуляй, мой конь,
Пока не поймаю,
А поймаю – обуздаю
Шёлковой уздою…

Потом вновь настала очередь Гудзенко. Что касалось песен, он мог петь в любых условиях, пусть даже пулемёт давит на скатку и трёт шею – ему всё нипочём.

Если завтра война, если враг нападёт,

Если тёмная сила нагрянет,

Как один человек весь советский народ

За свободную Родину встанет.

Семён пел яростно. На припеве к нему присоединился хор товарищей:

На земле, в небесах и на море
Наш напев и могуч, и суров:
Если завтра война,
Если завтра в поход,
Будь сегодня к походу готов!

Затем следовала «Прощай, любимый город», потом неизменная «Катюша». Ну и, конечно же, ставшая гимном бригады «В бой за красную столицу, москвичи!».

Наконец-то они получили первое боевое задание! За время, проведённое на учебных полигонах, омсбоновцы накопили достаточно боевой злости и набрались необходимых знаний, чтобы как следует бить врага. Женя, как бывший охотник, сравнивал сейчас себя и своих однополчан со сворой гончих, натасканных на дичь, которых после долгого томления вдруг спускали с поводков, и начинался бешеный по своему накалу гон зверя. Каждому бойцу не терпелось сейчас увидеть неприятеля, наброситься на него и погнать с родной земли.

Сколько в этом желании было наивности, Евгений понял уже на вторые сутки их командировки. А пока, продвигаясь знакомым маршрутом по Ленинградскому шоссе, Ануфриев отмечал для себя некоторые удивительные детали. Например, по пути следования колонны он не видел больше укрепительных или оборонительных сооружений. Это было странно. Как будто и не происходило никакого наступления неприятельских полчищ на Москву. «Что это? – думал Евгений. – Опять надежда на русский авось? Или чья-то преступная халатность?»

Проехали Химки. Миновали Солнечногорск. Далее темп движения машин заметно снизился. Следом, пытаясь обогнать бригадную колонну, шли танки и кавалерия. Лошади стояли в кузовах автомашин седло к седлу. Укрываясь от снега и ветра, к ним прижимались смуглые низкорослые кавалеристы.

Певцы и рассказчики вскоре выдохлись, и в кузове повисла тишина. Лишь изредка бойцы делились впечатлениями об окружающей обстановке. Общее оживление произошло, когда на подъезде к Клину навстречу им попались мобилизованные из Средней Азии. Они шли, ведя на привязи экзотических для здешних широт мулов и верблюдов.

«Как? Почему они здесь? – Эти мысли ещё долго занимали Евгения. Но главный вопрос, который не давал ему покоя: – Куда они потом делись?»

Ни в одних мемуарах позднее он так и не нашёл упоминаний о верблюдах.

То и дело мешая продвижению колонны, навстречу попадался порожняк. Но он только выглядел порожняком, на самом деле в кузовах лежали раненые красноармейцы. В каких-то машинах вместе с ними сидели женщины и дети.

Неожиданно встретилось стадо коров, которых угоняли подальше от фронта. Шоссе стало тесным. То в одном, то в другом месте возникали «пробки». Мальцев несколько раз выскакивал из машины, чтобы навести порядок по пути продвижения своей группы. Так же поступали и командиры других групп.

Сутолока на трассе продолжалась до самого Клина.

В городе обстановка оказалась не лучше. На узких улицах было полно артиллерии, автомашин и пехоты. Группы красноармейцев отыскивали свои части. Люди на окраинах копали противотанковые рвы.

После Клина деревни уже стали попадаться реже. Да и те, что встречались, были словно вымершие – без единого огонька. В основном вдоль шоссе тянулись перелески и заснеженные поля.

Со стороны Завидово были различимы гулкие звуки артиллерийских залпов, виден контур кровавого зарева.

Часть машин в районе Ямуги повернула направо, остальные продолжили путь в направлении Завидово. Когда к 16 часам колонна достигла пункта назначения, пушки ухали уже совсем отчётливо.

Прибывшие сапёрные группы сразу же получили задание штаба 30-й армии приступить к минированию. Задача-то была поставлена, да вот только ни мин, ни шанцевого инструмента в наличии не оказалось. К тому же вскоре выяснилось, что часть территории, определённой для минирования, была уже занята противником.

Вот когда Евгений вспомнил про ухающие пушечные залпы. Обстановка в местах соприкосновения менялась очень быстро. Даже штаб 30-й армии часа через четыре после их приезда снялся со своего места и убыл в неизвестном направлении. Это произошло так внезапно, что на какое-то время связь со штабом армии у командования ОМСБОНа была потеряна.