Спецназ его императорского величества

«Сдав на руки» русским связанного Каранелли, Доминик с одним из офицеров, едва стемнело, поехали к усадьбе, где собирались провести время до полуночи, наблюдая, не сообщит ли командир что-нибудь.

После десяти часов напарник сообщил Левуазье, что заметил сигнал вызова, идущий из окна второго этажа. Ответный огонек свечи Доминика шел через длинную тонкую трубку, а потому не попал в поле зрения чужих глаз. Все складывалось удачно, но когда передача прервалась, а следом яркая белая вспышка колыхнулась в окне, французы поняли, что у командира неприятности. Зарядив штуцеры гранатами, они стали ждать дальнейшего развития событий. Выстрел на крыльце, крики и шум увеличили их беспокойство, но, к счастью, через пару минут Луи точно вышел на то место, откуда Левуазье подавал ответ.

– Они меня раскрыли, Доминик!

– Я догадался.

– Но ты никогда не догадаешься, кого еще, кроме Гусара, я встретил в усадьбе.

– Императора Александра.

– Нет.

– Кутузова.

– Нет.

– Неужели, папу римского?

– Майора Данилова из Московского драгунского полка!

– Вот это да! – Левуазье действительно был потрясен.

– Только теперь он подполковник, служит при штабе Кутузова. К тому же выяснилось, эта усадьба – его родовое имение.

– Не может быть!

– Я тоже думал, что не может. Только еще встретил кавалергарда Азарова. Это, помнишь, когда я после Аустерлица два дня у Ларрея в лазарете лежал, будто раненый?

– Помню. И его тоже?

– Да. И понял, что удивляться нечему. Мы уже столько лет воюем с русскими, что пора перед началом каждой схватки здороваться, называя друг друга по имени.

– А после окончания победитель должен устраивать бал, куда приглашать всех участников битвы. Как победителей, так и побежденных. Кто в живых остался.

– Это верно. Без одних нет других.

– Что теперь делаем?

– На рассвете придем сюда все. Ламбер, куда легче всего отступать из усадьбы?

– В лес. С дальнего двора ближе всего. К тому же там широкая дорога. Телега проехать может.

– Верно. Доминик, а откуда надо атаковать, чтобы русские без труда могли уйти в лес?

– Прямо отсюда.

– Ну вот, а вы спрашиваете, что делать. Будем атаковать отсюда, русские побегут в лес. А там…

Каранелли сделал паузу, положив руку на плечо Ламбера.

– … подарки Бусто, – продолжил тот.

– А если не побегут? – ехидно спросил Доминик. – Будем выбивать их штыками?

– Ламбер, ответь генералу!

– Гранатами из штуцеров! Особенно хороши последние, которыми мы подожжем избы.

– Достаточно! Пошли!

Луи не успел снять руку с плеча. Шальная пуля первого залпа драгун попала в висок Ламбера. Он умер раньше, чем упал на землю.

Через несколько часов, разозленный глупой потерей, Каранелли привел отряд к усадьбе в полном составе. Шестеро человек под руководством Арменьяка устанавливали мины на дороге, стараясь несильно шуметь; остальные готовили позиции, намереваясь прямо из леса запалить избы с гусарами «поджигательными» гранатами. А потом обстреливать обычными разрывными до тех пор, пока русские не побегут. Атаки русских Луи не опасался. Гусары не знают сил противника, но понимают, что через полчаса после начала перестрелки сюда подойдет из Дорогобужа пара французских батальонов. И выхода нет – только в лес, в западню, на усыпанную минами дорогу, которую обступает непролазный ельник. Мастер ловушек Луи Каранелли не мог представить, что на этот раз в сети угодит он сам.

Далеко за полночь Данилов привел драгун на маленькую поляну в стороне от основной дороги, разрезающей лес на две части. Отсюда оставалось около полверсты до усадьбы. Густой лес и овраг не позволяли дальше проехать лошадям, да и никакой необходимости в этом не было. Осторожно пробравшись сквозь кустарник, взвод выбрался к кромке леса. Въезд в усадьбу, тот самый, через который поутру Николай неожиданно появился во дворе, располагался шагах в трехстах. Левее берег Днепра, по которому он уходил вместе с гусарами. Намного правее, от все того же въезда, шла широкая дорога в лес. Еще дальше, можно сказать на другой стороне усадьбы, деревья вплотную подходили к господскому дому. Именно там, если верить вахмистру, скрылся «граф Каранеев». И, наконец, парадный въезд, от которого вдоль Днепра въезда уходила дорога на Дорогобуж.

Возвращаясь к имению, Николай не сомневался, что после ухода русских французы займут дом. Никакого определенного плана он не имел, но рассчитывал, что на рассвете с того места, где сейчас располагается взвод, возможно удастся произвести несколько залпов и поразить хотя бы одного-двух столь опасных лазутчитков. Но, потратив почти полчаса на наблюдение за усадьбой, Данилов начал сомневаться, что французы заняли ее. Ни звука, ни малейшего отблеска света.

– Надо идти в разведку, – сказал он на ухо Азарову.

– Я схожу.

– Нет. Я здесь могу с завязанными глазами ходить.

– Тогда пойдем вместе. Есть у меня одна мысль, если в усадьбе никого нет.

Конечно, это глупость, когда два офицера уходят, оставляя солдат, но Николаю не хотелось с самого начала командовать.

В усадьбе действительно никого не оказалось. Азаров, Данилов и еще два драгуна пробрались кружным путем и вышли во двор со стороны Днепра.