Спецназовец. Шальная пуля

– А ты не думаешь? Сложи два и два! Время и место совпадают – это раз. Из квартиры вышли трое, а в разбившейся машине сидели двое – это два. То есть двое с телевидения снимали, а третий – сам догадайся, кто такой и откуда, – в это время прятал в вентиляции пластит. А еще кто-то тем временем надрезал тормозной шланг и что-то такое сделал с педалью газа. Оператор с осветителем сели в машину и приказали долго жить на первом же оживленном перекрестке. Что тут непонятного, о чем тут особенно думать? И все это каким-то образом завязано через этого мальчишку на нас с тобой – он работает в моем доме, а порекомендовал его ты… Знаешь, о чем я подумал? Интервью для телевидения – это ведь неспроста, проникнуть в квартиру, чтобы установить «жучки», можно было другим, менее громоздким способом – электриком прикинуться, сантехником, участковым… да кем угодно! Нет, им нужна была запись. Интересно, что он им там наговорил?

– Я знаю, – неожиданно сказал Марат, о котором собеседники, грешным делом, позабыли. – Я его спросил, и он ответил. Ничего особенного. Сказал, мира на Кавказе не будет, пока русские оттуда не уйдут вместе со своим оружием. Сказал, так многие думают, не он один. Сказал, у нас денег не заработаешь, поэтому поехал сюда, в Москву. Хотел помочь родителям, потому что таковы наши обычаи и воля аллаха…

– Дважды два – четыре, – сказал Якушев. – Возьми этот отрывок, вырежи из него ссылки на финансовые проблемы и нуждающихся в помощи стариков-родителей, и что получится? Прощальная речь шахида!

– Ва-а-ай, – упавшим голосом протянул Марат.

– Так, – сказал Расулов. – Ага. Кажется, я начинаю понимать. В мой дом проникнуть сложно – там охрана, телекамеры, там ты – понятно, кто, но непонятно, зачем… А тут такой случай! Заговорили зубы мальчику, которого я лично тебе рекомендовал, записали фальшивку на видео, подложили в дом взрывчатку… Теперь проводи арест, обыск, и ты герой – предотвратил террористический акт, поймал живого шахида…

– И того, кто ему помогал. Того, кто его готовил – тебя, уважаемый, – подсказал Якушев. – Посадить, может, и не посадят – доказательная база жидковата. Да это и ни к чему. После такого обвинения ты еще долго не отмоешься, и переговоры твои накроются медным тазом – кто с тобой, террористом, станет разговаривать? Оно-то ясно, что никакой ты не террорист, но кто захочет рискнуть из-за тебя своей репутацией? И Шапошникову твоему – по шапке, чтоб не протежировал сомнительных кавказцев с их сомнительными прожектами…

– Что делать, а? – загрустил Расулов.

– Домой езжай, – посоветовал Юрий. – И, кстати, найди способ связаться с Шапошниковым. Боюсь, тебе в ближайшее время понадобится грамотный адвокат, а у него по этой части все схвачено.

– У меня по этой части тоже все схвачено, – напыжился уважаемый Магомед.

– Не сомневаюсь, но запас карман не тянет. Тем более, если в запасе у тебя такая фигура, как господин Шапошников.

– Ну, хорошо… А ты?

Сидящий на полу Хасан предпринял попытку затянуться сгоревшей до мундштука и давно погасшей папиросой, уронил окурок на пол и слабым голосом говорящего во сне человека невнятно пропел:

– Телевизор посмотрел, страшно разозлился, корреспондента застрелю – скажу, самоубился…

– Да он у вас гений, – сказал Якушев, укладывая в сумку свою аппаратуру. – Вы его берегите, правоверные, это же просто второй Омар Хайям!

Глава 14

Дело близилось к вечеру. В серовато-синих зимних сумерках уже зажглись фонари, и в сильном свете импортных ламп повышенной интенсивности снег под ними отливал теплым, но каким-то неестественным, мертвенным желтовато-оранжевым оттенком. Юрий загнал свою машину на стоянку перед телецентром, заглушил двигатель и, не давая себе времени на размышления, решительно полез из теплого салона на крепчающий вечерний морозец.

Морозец, впрочем, был так себе – градусов пять, никак не больше. Снег под ногами не хрустел, а беззвучно, рыхло раздавался в стороны, напоминая что-то хорошо знакомое с раннего детства, но неуловимое, ускользающее – приготовленную на пару пшенную кашу, а может быть, сырой песок на пологом речном берегу, у самой кромки воды, где так здорово лепить из него куличики, замки с башнями и подземными ходами, а также старинные крепости с валами, наполненными водой рвами, деревянными мостиками через них и, опять же, башнями…

К концу дня Юрий порядком вымотался – не столько физически, сколько морально, – и был изрядно раздражен. Поэтому ему стоило нечеловеческих усилий оставаться сосредоточенным и ни на секунду не отвести взгляд, когда у турникета он вместо пропуска протянул постовому милиционеру старую банковскую карточку.

Сержант посмотрел на карточку, на Юрия и снова на карточку. Якушев преисполнился крайне неприятной уверенности в том, что чертов мент сейчас спросит, все ли у него в порядке с головой, а то и вызовет подкрепление, но вместо этого сержант вернул ему карточку и буркнул:

– Проходите.