Спецназовец. Шальная пуля

Магомед Расулов сидел за столом, развернувшись вместе с креслом к телевизору, боком к двери. По телевизору опять показывали репортаж из Домодедовского аэропорта. Когда Аман вошел, на экране как раз демонстрировалась запись камеры наблюдения, запечатлевшая момент взрыва – мутное, нечеткое черно-белое изображение, не производящее особенного впечатления, если не знать, что там было на самом деле.

Расулов выключил телевизор и повернулся лицом к Аману.

– Проходи, дорогой, – сказал он, указывая на кресло перед столом, – присаживайся. Что делается, а! Столько людей погибло! А хуже всего, что пропал молодой Магомет. Его повсюду ищут и не могут найти, и меня терзают дурные предчувствия: я боюсь, что он связался с плохой компанией. С очень плохой! Ты меня понимаешь?

– Да, уважаемый, – склонил голову в знак полного согласия Аман. У него были точно такие же предчувствия, с недавних пор переросшие в почти стопроцентную уверенность. – На все воля великого аллаха, нам же остается лишь уповать на его милость.

– Аллах помогает тем, кто не сидит сложа руки, – заметил Расулов. – Но я позвал тебя не затем, чтобы спорить о том, что не дано постичь нам, простым смертным. Дела наши оставляют желать лучшего, и я хотел бы послушать тебя. Рассказывай, Аман.

– О чем, уважаемый?

– Как твоя семья, например. У них все хорошо?

Аман едва заметно вздрогнул.

– Да, – солгал он. – Рахмат, уважаемый, все хорошо. Хвала аллаху, все здоровы и молятся о твоем благополучии.

– Ты больше ничего не хочешь о них рассказать? – спросил Расулов.

Аман Муразов испытал ощущение падения, настолько неожиданное и сильное, что ему пришлось обеими руками вцепиться в сиденье кресла.

– Мне нечего рассказать, уважаемый Магомед, – сказал он, с тоской и унынием понимая, что этот разговор затеян неспроста.

– Думаю, это правда, – сказал Расулов. – Тебе нечего о них рассказать, потому что ты о них ничего не знаешь. Не знаешь потому, что уже давно не звонил домой. Верно?

– С чего ты взял, уважаемый? – запротестовал Аман.

– Хорошо, – помолчав, сдержанно произнес Расулов. – Если не хочешь говорить сам, послушай меня. В этом доме, как недавно выяснилось, полным-полно скрытых микрофонов. Посторонний сюда забраться не мог, значит, их установил кто-то из охраны или обслуживающего персонала. Кто – вот вопрос! Я доверял каждому из вас, как самому себе, я любил вас, как братьев, и никого не мог заподозрить в предательстве. Но микрофоны… – Он наклонился, по плечо запустив руку под стол, пошарил там и, выпрямившись, показал Аману лежащую на ладони круглую алюминиевую блестку. – Видишь? Его сюда кто-то установил, и это был не я. Потом стало известно, что за мной следит не кто-то из моих врагов, а ФСБ. Тогда я подумал, что они могли завербовать одного из моих людей, взяв в заложники его семью и шантажируя его этим.

– Да, – сказал Аман, – это единственный способ.

– Вот и я так подумал. Но я не мог позвонить в Махачкалу и навести справки о родственниках моих людей, потому что знал: телефоны прослушиваются, и хозяева предателя узнают о моих действиях раньше, чем я пойму, кто он, этот несчастный. Ты следишь за ходом моих мыслей, Аман?

– Да, уважаемый.

– Я долго ломал голову над этой проблемой, а однажды утром проснулся и понял: я просто старый ишак. Все мы слишком привыкли к новомодным благам цивилизации, к этим игрушкам, которые помещаются в карман и превращают нас в баранов на длинной привязи. – Он пренебрежительно кивнул в сторону лежащего на краю стола мобильного телефона. – У нас есть кое-какие деньги, и мы многое можем себе позволить: ездить на машине, не выходя из дома получать из интернета любую информацию и делать звонки в любую точку планеты, сидя дома на диване и даже лежа в ванне. Мы перестали ездить в общественном транспорте, и нам уже кажется, что его не существует – по крайней мере, он не для нас. Когда ты последний раз заходил на почту, Аман? А между тем она продолжает работать, как и переговорные пункты. Когда я об этом вспомнил, остальное не составило труда. Я поехал в магазин, купил новую одежду, в которой гарантированно не было микрофонов, и переоделся прямо там, в примерочной. Потом велел Абдулу отвезти себя к станции метро, спустился под землю и успел сесть в поезд раньше, чем те, кто повсюду ездил за мной по пятам, поняли, что происходит. Вышел на первой попавшейся станции, нашел междугородный переговорный пункт, позвонил в Махачкалу и попросил знакомого полковника милиции разузнать, все ли в порядке с родственниками тех, кто уехал со мной в Москву.

Аман встал, низко склонив голову.

– У меня не было выбора, – глухо произнес он.

Дверь негромко стукнула, впустив в кабинет Ису Ругоева. Ничего не говоря, начальник караула остановился у порога, сложив на животе руки, в одной из которых был пистолет. Расулов сделал знак, и Иса, помедлив, спрятал оружие в наплечную кобуру.