Спецназовец. Взгляд снайпера

Он положил винтовку на колени и поерзал, устраиваясь поудобнее на своем жестком насесте. Винтовка была легкая, очень удобная; вообще, подарок Магомеда Расулова Юрию нравился, просто возник он как-то не вовремя, и бывали моменты, когда начинало казаться, что в эту неприятную историю Юрий влип именно из-за винтовки. Бывают люди, и их, наверное, немало, нечувствительные к исходящему от оружия властному зову или способные без труда этот зов игнорировать. У таких людей оружие может храниться годами и десятилетиями – стоять в сейфе, лежать в ящике стола или даже висеть на стене, – и в связи с этим с ними не происходит ничего выдающегося, достойного упоминания. Но, становясь собственностью Юрия Якушева, оружие как будто превращалось в наделенный чудовищной силой колдовской амулет. Оно хотело стрелять, выполняя свое единственное предназначение; Юрий стрелять не хотел, и тогда оружие начинало шаманить, притягивая и закручивая в тугой узел неприятности, в конечном итоге вынуждавшие Юрия снова взять его в руки и снять с предохранителя.

Винтовка попыталась соскользнуть с колен и упасть. Юрий повесил ее на ближайший сук, и она, качнувшись несколько раз, как маятник, затихла. В отдалении все еще слышался стрекот уходящего за реку параплана, которым управляла молоденькая любительница острых ощущений. Внизу, на земле, она могла быть кем угодно – например, одной из тех молодых смешливых девчонок, с которыми Юрий случайно познакомился лет пять назад на подмосковном стрельбище во время прохождения курса переподготовки. Девчонки были как девчонки, и в то, что каждая имеет за плечами несколько командировок на Кавказ и даже ликвидаций, осуществленных на территории Москвы, верилось с трудом. Правда, стреляли девчонки отменно – хоть из «драгуновки», хоть из автомата, а одна из них даже имела персональный, эксклюзивный, как она выражалась, АК-74. Эксклюзивность его заключалась в том, что он был, что называется, «пролит» – то есть утяжелен свинцом, залитым во все, сколько их есть, нерабочие полости. Данная операция почти вдвое увеличила его вес, зато служила отличным компенсатором отдачи и способствовала лучшей кучности боя.

Годы спустя Юрий, не подумав о последствиях, рассказал об этом Баклану. Баклан о последствиях не думал никогда – то есть думал, конечно, но только после того, как они уже наступили. Любая идея, овладевавшая его умом, осуществлялась с достойными лучшего применения быстротой и решительностью, и мысль в два счета заделаться самым лучшим стрелком на Кавказе относилась к разряду именно таких идей.

Никто и глазом моргнуть не успел, а Баклан уже приволок откуда-то нерабочий аккумулятор от грузовика, извлек из него свинцовые пластины, развел в развалинах костерок, разобрал автомат и, вооружившись жестяной банкой из-под тушенки, приступил к делу. В результате его «калаш» стал весить восемь с половиной кило вместо четырех; кучность действительно заметно улучшилась, но таскать его на себе по крутым козьим тропкам оказалось невмоготу даже упрямому и двужильному Баклану. В первом же бою он совершил «чейндж», презентовав свой «эксклюзивный» автомат убитому боевику, а взамен взяв себе его ствол – с виду точно такой же, но без свинцового апгрейда.

Разумеется, все открылось – не в два счета, но гораздо скорее, чем рассчитывал лопоухий чудак. Выполняя рутинную проверку с целью установления каналов поставок стрелкового оружия боевикам Доку Умарова, какой-то хмырь из военной прокуратуры обнаружил, что снятый с тела убитого террориста автомат Калашникова, заводской номер такой-то, числится за сержантом ВДВ Луговым, подпольная кличка – Баклан. Скандал получился знатный, Баклана чуть было не посадили, но стараниями отцов-командиров дело удалось замять. Баклан отделался воспитательной беседой в исполнении майора Быкова, после которой целую неделю перемещался с преувеличенной осторожностью, как-то странно двигал шеей и поминутно хватался за бока…

Юрий поймал себя на том, что катает в пальцах сигарету, намереваясь закурить, и спрятал ее обратно в пачку. Похоже, он задремал с открытыми глазами и грезил наяву, рискуя составить Баклану компанию там, куда уходят оказавшиеся недостаточно бдительными, расторопными и везучими бойцы спецподразделений. Он не имел принципиальных возражений против такой встречи, но время для нее еще не настало.