Спецназовские байки

Тут же появляется сигарета, которая прикуривается (приводится в «рабочий вид»). Саня затягивается. Я его выгоняю курить на улицу. Я не курю.

— Где журнал приема-сдачи? — спрашиваю.

Мне дают журнал. Пишу сам, ибо как-то видел, как Матюшин пишет. Не, парень он нормальный. Но у меня всегда было чувство, что грамота далась ему с большим трудом, а как только он вышел за порог школы, как тут же ее забыл…

На титульном листе нарисован образец заполнения журнала дежурства. «Сержант Смирнофф дежурство сдал, младший сержант Петрофф дежурство принял…» Кто-то был с юмором, который рисовал титульный с образцом…

Заполнил. Расписался. Я вообще умел расписываться в роте за всех. Особенно это крайне бесило ротного. Когда я заполнял своим сослуживцам увольнительные записки, а он потом долго тужился вспомнить, когда же он их отпускал в увольнение, где они так смогли нажраться… Свою подпись от моей он отличить не мог.

Часа через три вроде все устаканилось — все, кто хотел пройти через КПП, уже прошли, а отдельные личности будут еще всю ночь шарахаться. Эти вызывают наибольшее раздражение, поэтому им иногда попадает. И не хило. Недовольных мало. Разведчик не бьет, он тренируется… понимать надо.

Ладно, теперь о главном.

Часов в одиннадцать ночи к Матюшину приходит его давняя подруга, известная в гарнизоне потаскуха, которая, по оперативной информации, дает всем. Нужно только обозначить свое желание. Воспитание, а еще в большей мере обыкновенное чувство самосохранения, не позволяет мне и Сане Рожкову пользоваться этими дарами любви без средств индивидуальной защиты, коих в нашем распоряжении нет. Матюшину (первый парень на деревне) на отсутствие средств защиты просто начхать. Он здоровый и крепкий разведчик, но в голове… да для него триппер, что для любого насморк…

Серега берет эту известную в гарнизоне мадам за ботву, и ведет в комнату свиданий. Длительных ухаживаний мадам не требует. Серега на мгновение высовывается из комнаты:

— Леха, если что — крикнешь…

— И спляшу… — дополняю я, и иду на улицу, чтобы не портить себе настроение звуками любовных утех.

Стоим с Саней на свежем воздухе, смотрим на звезды. Говорить ни о чем не хочется. Потом Саня говорит:

— В американской армии презервативы солдатам по штату положены.

Молчим. Серега там тралит эту чувырлу, а мы тут об американской армии. Молчим. Вздыхаем. Но здоровье дороже.

Мы стоим с внешней стороны КПП, и вдруг слышим, как скрипнула дверь. Блин, кого еще принесло в такое время с той стороны?

В коридоре стоит лейтенант Петухов — помощник дежурного по штабу дивизии.

— Что на звонки не отвечаем? — вместо здрасьте…

А я после проверки связи пошел и перерезал повода монтажным ножиком. Чтоб не доставали почем зря.

— А у нас связи нет, — говорю ему громко, чтоб Матюшин успел вынуть и надеть.

— Почему не доложили?

— Приказа не было… — продолжаю тупить.

— Кто старший наряда?

И вдруг он слышит из соседней комнаты пьяный женский смех. Лейтенант настораживается. Смех повторяется.

Лицо лейтенанта оскаливается песьей радостью, и он с места прыжком вбок оказывается вломленным через дверь в комнату свиданий. Слышу его дико-радостный крик:

— Это что? Это кто?

Потом, как положено, доклад:

— Дежурный по КПП сержант Матюшин!

Потом голос лейтенанта:

— А это кто??? — кричит.

— Это Людка… — отвечает Серега.

Слышно, как мадам обиженно:

— Не Людка, а Людмила…

— Какого…? — продолжает вопить Петухов. — Это вам здесь что? Кто посмел? — тут он высовывается в коридор и мне: — Почему не доложили?

— Связи нет, — говорю. — Я вам уже докладывал…

— О чем??? — орет лейтенант.

— О связи, — отвечаю.

— Какой на хрен связи? — лейтенант пучит глаза, делает из себя командира.

— Половой… — не выдерживаю я.

Петухов одной ногой в коридоре, другой в комнате свиданий, и оттуда пытается вырваться Людка. Он хватает ее за руку. В руке у нее лифчик.

Потом лейтенант заводит ее в комнату дежурного, в течение нескольких минут пытается выяснить, кто она такая, установить личность… потом Матюшин ему докладывает, что, мол, только попроси… всем дает…

Людка пьяно сидит на стуле, опустив голову на подоконник. Спит. Вроде. По крайней мере, на наш базар уже не реагирует.

Минут через пять лейтенант уже остывает. Он в дивизии уже полгода. Приехал без жены. Жена в Белгороде. Лейтенант живет в офицерском общежитии. Тут все женщины уже давно распределены.

Ночь. Наряд. Посторонних нет. Разведчики — не посторонние. С ними, вроде, можно договориться. Лейтенант смотрит на спящую пьянь. Глаза его наливаются животным интересом. Спустя еще пару минут он уточняет:

— Говоришь, сразу дает…

— Так точно, товарищ лейтенант, — по-уставному отвечает Матюшин. — Не верите? Сами попробуйте…

Лейтенант колеблется. Это видно невооруженным глазом.

— Слышь, сержант, не в службу, а в дружбу…

Матюшин помогает перетащить красавицу в комнату для свиданий. Заговорщицки:

— Только, пацаны, если что — кричите…

— Но и вы, товарищ лейтенант, про наш залет в штабе не говорите…

— Да, не вопрос…

Лейтенант закрывается с бренным телом. Слышно, как он ее укладывает на столе поудобнее…