Спецслужбы мира на Ближнем Востоке

Резидент оказался прав. Египет, поддерживая революцию, ввел свои войска в Йемен в сентябре 1962 года, а вывел экспедиционный корпус в 1967 году. Несмотря на поддержку Каира, республиканский строй укреплялся медленно, путем кровопролития, напряженных политических переговоров между сторонниками и противниками монархии.

О роли Египта в судьбе Йемена, о стремлении Насера укрепить свое влияние на юге Аравийского полуострова, о противодействии ему в этом стран Запада и Саудовской Аравии, о деятельности разведок можно писать и научные монографии, и шпионские романы, но они не являются любимым жанром автора.

Я не стал говорить послу о том, что мое согласие сыграть роль дипкурьера определялось не только любопытством и желанием сменить привычную обстановку, но и желанием сопоставить информацию «Гураба» с реальной действительностью.

«Гураб» — йеменец, был в среднем звании «оперативного контакта», время от времени появлялся в том самом квартале Каира, где проживали политические деятели из арабских и африканских стран и ждали своего «звездного часа», сотрудничая с местными властями, в том числе и с египетской разведкой.

В отличие от представителей саудовской и иорданской эмиграции, «Гураб» был противником монархии, ярым республиканцем.

Он терпеть не мог правивших в стране имамов, называя их людьми прошлого. Особенно «Гураб» потешался над последним принцем Мухаммедом эль-Бадром, который был у власти в качестве имама совсем короткое время, всего десять дней. Еще до революции официальная йеменская делегация посетила Египет. В ее состав входил эль-Бадр. Гостям предложили осмотреть каирский зоопарк. Вдруг наследный принц влез на дерево, стал рвать его листья и жевать их.

— Это же кат, — так объяснил он свой поступок изумленным сопровождающим.

«Гураб» рассказал, что восставшим в сентябре 1962 года удалось быстро захватить радиостанцию, почту и телеграф, но осада дворца имама, где находился эль-Бадр, затянулась. То ли кончились боеприпасы, то ли наступило время обеда — ему удалось, переодевшись в женское платье, незаметно выскользнуть из дворца и бежать на север страны. Там он, получив помощь от Саудовской Аравии и Иордании, создал монархические отряды из местных племен, начал военные действия против молодой республики.

Как большинство йеменцев, он был откровенным собеседником, прямодушным человеком. Говорил то, что знал и что думал: вещь на Арабском Востоке довольно редкая. Предполагая, что «Гураб» мог быть связанным с египетскими спецслужбами, я не закидывал его вопросами, а лишь слушал то, что он считал возможным рассказать.

«Хорош тот, кто хорошо говорит. Но еще лучше, кто хорошо слушает», — сказал как-то американский философ Р. Эмерсон. Этот афоризм применим и к разведывательной работе.

Много-много лет спустя после описываемых событий я принял участие в одной из многочисленных международных конференций по урегулированию арабо-израильского конфликта, которая проходила в Париже. Между пленарными заседаниями полагался обед. Одним из соседей за столом оказался бывший министр алжирского правительства. Он совершенно открыто поведал остальным сотрапезникам сложившуюся расстановку основных политических сил в стране, планы его высшего руководства. Беседа носила «светский», непринужденный характер. Углубляющих тему повествования вопросов я не задавал: это бы надолго затянуло обед. Поздно вечером зашел в нашу резидентуру и изложил услышанное в шифротелеграмме, которая, как узнал позже, ушла «на самый верх». Мир переплетен, взаимосвязан, и делить его на отдельные «епархии» оказалось неправильным.

— Йемен, — рассказывал «Гураб», — был первой страной, принявшей ислам еще при жизни пророка Мухаммеда, а ближайшие его сподвижники — «ансары» — в большинстве случаев принадлежали к йеменским племенам. Долгое время страна находилась под турецким игом, и лишь после разгрома Турции в первой мировой войне Йемен стал самостоятельным государством, но на международную арену особенно не лез.

По мнению «Гураба», Йемен нельзя считать централизованной страной, поскольку каждое племя (а их там достаточное количество) представляло собой государство в государстве, а шейх племени был местным царьком и правил на своей территории так, как считал нужным. К тому же племена исповедовали ислам различных толков и направлений (зейдиты, исмаилиты, сунниты), что приводило к вооруженным столкновениям между ними на религиозной почве.

«Гураб» в беседах так и сыпал названиями различных племен и именами шейхов. Запоминать их было довольно трудно, а хороших миниатюрных диктофонов в те времена не было, да и отношение к ним со стороны некоторых собеседников было весьма сдержанным. Часто полученная от него информация улетучивалась из головы при возвращении в посольство.

«Ну и черт с ними, с этими шейхами», — думалось мне, когда телеграмма не получалась. Там свой «водоем» и свой «рыбак». «Гураб» же считал, что Египет является региональной сверхдержавой, что Насер — арабский революционер, что смена монархических режимов отвечает велению времени, исторической необходимости.