Спецслужбы мира за 500 лет

Осенью 1820 г. начальник штаба Гвардейского корпуса генерал-майор А. Х. Бенкендорф по собственной инициативе подал императору докладную записку «Дело о тайных обществах, существующих в Германии и других европейских государствах» и «Записку о причинах и ходе народного освободительного восстания карбонариев в Неаполе». В этих документах давался анализ характера и задач европейского революционного и национально-освободительного движения. Автор записок высказался за принятие срочных и действенных мер по отношению к членам тайных обществ в России, но его предложения поощрения не получили.

Приближаясь к «роковому рубежу» – возрасту Павла I на момент смерти (46,5 лет), – государь становился все более религиозным и все меньше времени уделял внутренним российским делам, перекладывая повседневную работу на А. А. Аракчеева, с личностью которого историки связывают «аракчеевщину» – внутриполитический курс России 1820–1825 гг. Но в действительности истинный инициатор «реакции» – император, а генерал – только преданный и усердный исполнитель монаршей воли. С 1822 г. Аракчеев становится докладчиком императора по большинству вопросов. Любое лицо, просившее аудиенции у государя, сначала опрашивалось Аракчеевым, и почти все назначения на высшие военные и государственные посты также проходили через него.

Даже при отсутствии должной агентурной работы информация о тайных обществах все же просачивалась. В начале октября 1820 г. библиотекарь Генерального штаба М. К. Грибовский сообщил командующему Гвардейским корпусом И. В. Васильчикову о существовании политического заговора. Генерал, однако, должного расследования не провел и решил дождаться возвращения государя императора из Австрии. И в тот момент, когда император готовился к открытию второго конгресса Священного союза в Троппау,[268] в Петербурге произошли беспорядки.

Связаны они были с тем, что муштра и плац-парады вместо боевой подготовки затронули гвардию даже в большей степени, чем всю армию. Еще в сентябре 1820 г. 52 офицера лейб-гвардии Измайловского полка подали прошение об отставке в знак протеста против проведения дополнительных строевых занятий после окончания учений. Аналогичный случай имел место и в лейб-гвардии Конно-егерском полку. Из желания угодить императору некоторые командиры проявляли такое усердие в муштре, что к ним вполне применима поговорка «услужливый дурак опаснее врага». Одним из таких офицеров был командир Семеновского полка полковник Шварц. «Без образования, едва знал русскую грамоту, не имел дара слова»,[269] – так характеризовал его семеновец В. И. Рачинский.

Шестнадцатого октября 1820 г. солдаты 1-й гренадерской (государевой) роты самовольно построились и потребовали от начальства отменить смотры и учения по праздничным дням, сменить командира и улучшить их материальное положение. Никто из офицеров участия в выступлении солдат не принимал. Семнадцатого октября роту отправили в Петропавловскую крепость. Восемнадцатого октября солдаты остальных рот потребовали возвращения товарищей в казармы. Для переговоров с солдатами в полк приезжало все начальство: командир 1-й гвардейской бригады великий князь Михаил Павлович, командующий Гвардейским корпусом И. В. Васильчиков, начальник штаба корпуса А. Х. Бенкендорф и военный губернатор М. А. Милорадович. Переговоры не удались, и полк в полном составе добровольно и организованно отправился в Петропавловскую крепость.

К. Ф. Рылеев, Ф. Н. Глинка и прочие свидетели событий в своих воспоминаниях единодушно отмечают, что после заключения в крепость Семеновского полка (3000 человек) в гарнизоне и городе царила тревога на грани паники, ибо до этого и военные, и гражданские власти были уверены в лояльности гвардии. Информации о действительных настроениях в гвардейских казармах не имелось, и все силы городской полиции были брошены на ее добывание оперативными методами. Милорадович и Фогель в спешке приступили к созданию собственной сети осведомителей в гарнизоне. Командование Гвардейского корпуса все же решило снизить интенсивность и утомительность строевых учений. На этом фоне 20 октября 1820 г. в Троппау и открылся второй конгресс Священного союза.