Спецслужбы мира за 500 лет

Восстание планировалось на конец марта 1829 г. В это время в Варшаве должна была состояться коронация Николая I как царя Польского. Реализации намеченного плана помешал случайный арест одного из заговорщиков.

Коронация на фоне долгожданных побед русского оружия в войне с Турцией состоялась в мае 1829 г., между тем политическая ситуация в Царстве Польском продолжала ухудшаться. Офицеров польских войск, связанных с заговором декабристов, а также участвовавших в тайных польских обществах, выпустили из-под стражи. Деятельности Третьего отделения на территории Царства Польского не допускал Константин Павлович, а предложение Николая послать польский корпус на войну против турок цесаревич назвал «нелепой штукой». Считаясь с Конституцией и мнением старшего брата, Николай не стал принимать должные карательные меры.

Европейские революции 1830 г. выступили катализатором роста патриотических настроений. В октябре молодыми польскими офицерами и студентами был образован комитет для подготовки и руководства восстанием. По Варшаве распространялись слухи, определявшие начало «революции» сначала на 10-е, потом на 15-е и, наконец, на 20 октября. Однако офицеры русского гарнизона были настороже, и руководители заговора к окончательному соглашению так и не пришли. Тем временем один из подпрапорщиков сообщил властям о готовящемся восстании, и двое лидеров – П. Высоцкий и П. Урбанский – были арестованы. Константин Павлович, пребывавший в «блаженном неведении» насчет политических настроений в Польской армии, распорядился арестованных освободить. И их дело не пропало…

Получив сведения о подготовке восстания, Николай I потребовал от брата решительных действий. Кроме того, он потребовал начать подготовку к отправке польских войск для участия в подавлении революционных выступлений в Европе. Но в ближайшем окружении цесаревича оказались агенты заговорщиков, не выявленные Военно-секретной полицией Царства Польского. Благодаря болтливости Константина поляки узнали о намерениях русского императора и наметили восстание на 10 декабря. Однако в начале ноября были арестованы еще несколько заговорщиков, и Лелевель перенес срок выступления сначала на 16 ноября, а затем на 17 ноября (до русских властей дошли неопределенные слухи о готовящемся восстании, и 16 ноября они выставили дополнительные караулы).

«Заговорщики присвоили себе звание представителей войска и народа и, после нескольких совещаний, положили в своем скопище начать мятеж 17/29 ноября по следующему плану: 1-е, овладеть особою цесаревича; 2-е, принудить российскую кавалерию отдать оружие; 3-е, овладеть арсеналом и раздать оружие черни; 4-е, обезоружить полки российской императорской гвардии Литовский и Волынский».[351]

В итоге вечером 17 ноября вооруженная толпа под предводительством студентов и младших офицеров ворвалась в резиденцию Константина – Бельведерский дворец. Цесаревича, который сумел скрыться через потайной ход, ценой собственной жизни спас генерал Свиты А. А. Жандр. Были убиты оставшиеся верными присяге польские генералы Блюмер, Гауке, Новицкий, Потоцкий, Сементковский, Трембицкий, полковник Мецижевский и русский полковник Засс. При всем этом ситуация не стала критической: к дворцу подошли гвардейские полки Литовского корпуса (Уланский великого князя Константина и Подольский кирасирский), а также верные присяге польские конные егеря. Под конец дня к ним пробились все русские и часть польских войск, а генерал Д. А. Герштенцвейг предложил стрелять, обещая усмирить Варшаву.

Однако цесаревич, имевший в своем распоряжении в Варшаве семь гвардейских полков (Волынский, Гродненский гусарский, Литовский, Подольский кирасирский, Уланский, польские Гренадерский и Конно-егерский) отказался пустить в ход оружие, полагая, что «русским нечего делать в драке», а «всякая пролитая капля крови только испортит дело». Он отпустил пока еще остававшиеся верными ему польские войска (и эти отлично подготовленные силы присоединились к мятежникам!), а сам с русскими частями отошел в Россию. Через несколько дней Царство Польское оставили все русские войска, а военные крепости Модлин и Замостье, имевшие стратегическое значение и большие артиллерийские запасы, были сданы восставшим без боя.

Д. В. Давыдов, один из ведущих специалистов своего времени в области «малой войны» писал в «Записках партизана»,[352] что «война с польскими мятежниками <…> по влиянию своему на умы, угрожая России ужаснейшими последствиями, едва ли не была <…> грознее войны 1812 года. Одну можно назвать бурей, другую – заразой. Одну вел человек великий, превосходный, но имевший в виду лишь одну вещественную цель; другая велась сама собою, скрывая в чреве своем начало, полное разрушительными последствиями всякого единства, всякого покоя, всякого благосостояния и порядка. Какая огромная обязанность лежала на правительстве! Ему надлежало быть наиболее бдительным, вовремя обо всем извещенным и полным внимания к малейшему пришествию войны».[353]