Спецслужбы мира за 500 лет

«Разбирая Польскую кампанию, – писал один из лучших знатоков военной истории России А. А. Керсновский, – мы прежде всего должны отметить недооценку противника Дибичем – крупный и досадный промах Забалканского. Недооценка эта имела следствием выступление в поход „налегке“ – в результате чего после Гроховского сражения во всей русской артиллерии осталось всего 5000 зарядов, с чем нельзя было приступать к штурму сильно укрепленной Варшавы. Выступи Дибич в поход на месяц позже, кампания закончилась бы на полгода раньше: имея под рукой достаточные силы и средства, можно было бы сразу нанести решительный удар. Всю кампанию армии пришлось расплачиваться за эту первоначальную ошибку. Тактическая подготовка войск была слаба в результате 15 лет плац-парадных излишеств и постоянного празднования старых побед в наполеоновских баталиях. Начальник штаба армии генерал Толь составил перед выступлением в поход „Правила для наблюдения во время марша на биваках, на тесных квартирах и в самом бою“. Однако эти правила большинством войсковых начальников не соблюдались».[355]

Русскими генералами не был востребован и богатейший опыт партизанской войны 1812 года. Глаза многих героев прошлых битв застило самомнение, и большинство из них высокомерно отнеслось к необходимости изучения новых тактических методов ведения боевых действий, притом что прежний боевой опыт был подзабыт. Именно это чванливое самодовольство и позволило отряду г. Дембинского (около четырех тысяч человек) пройти сквозь боевые порядки русских войск из Литвы под Варшаву через Беловежскую пущу. Поход Дембинского (28 июня – 22 июля 1831 г.) представляет собой классический образец рейдовых партизанских действий. Избегая больших городов и открытых пространств, он вел своих людей лесами. На малые русские отряды поляки нападали, а более сильные – обходили. Тактика Дембинского полностью соответствовала выводам Фигнера и Давыдова[356] о том, что оружие партизан состоит более в искусстве, чем в силе; а главными их союзниками являются быстрота маневра, внезапность нападения и решительность в бою.

Сам Давыдов участвовал в подавлении польского мятежа добровольцем. С марта 1831 г. он командовал «летучим отрядом» в составе Финляндского драгунского и трех казачьих (Кареева, Катасанова и Платова) полков. Ему была поставлена задача наблюдать за действиями войск генерала И. Дверницкого из района Замостья и не допустить партизанских действий поляков в междуречье Вислы и Буга. Давыдов задачу выполнил и за успешные боевые действия был удостоен звания генерал-лейтенанта и орденов Святой Анны 1-й степени и Святого Владимира 2-й степени.

В подавлении Польского восстания участвовали и специальные подразделения личной охраны российского императора. Так, лейб-гвардии Черноморский 7-й эскадрон осуществлял охрану Главной квартиры.[357] А лейб-гвардии Кавказский Горский полуэскадрон был присоединен к штабу Гвардейского корпуса.

В 1831 г. горцы Конвоя участвовали в следующих боях: в ночь на 23 апреля у деревни Плавки ими была разбита рота польской пехоты, 1 мая у села Верпента был атакован отряд польских партизан – их загнали в болото и полностью уничтожили; затем горцы отличились в сражении при Райгороде 17 мая.

Двадцать девятого мая фельдмаршал Дибич скончался от холеры, и боевые действия в Польше замедлились. При этом политическая обстановка в Российской империи в первой половине 1831 г. в целом была достаточно спокойной. Но польский мятеж посеял свои ядовитые зерна. В обществе усилился рост оппозиционных настроений. К чести российских секретных служб, ни одна попытка организовать поддержку польским мятежникам в обеих столицах и центральных губерниях успехом не увенчались.

Весной 1831 г. Генерального штаба штабс-капитан С. И. Ситников (жена которого была полькой) составил проект вечевого правления в России. Согласно проекту, славянская вечевая федерация должна была состоять из двух вечевых республик: славяно-русской, со столицей в Новгороде, и славяно-польской, со столицей в Варшаве. Столицей федерации намечался Киев. Написав 16 писем с изложением своего проекта, Ситников разослал их в городские думы некоторых губерний (например, в Московскую, Ростовскую, Полтавскую, Черниговскую) и ряду известных частных лиц. В мае часть писем попала в Третье отделение. Восемнадцатого мая Бенкендорф начал всероссийский розыск анонимного автора. Имея в качестве первоначальной зацепки только штамп казанской почты, оперативники Третьего отделения сумели установить личность «злоумышленника». Во второй половине июня 1931 г. Ситников был арестован в Казани и полностью изобличен. Осужденный за сочинение и рассылку «пасквилей и возмутительных писем», он был заключен в Шлиссельбургскую крепость, а затем сослан в монастырь, где сошел с ума и умер на рубеже 1836/1937 гг.