Спецслужбы мира за 500 лет

Деятельность комитета выражалась в устной и письменной агитации среди различных народов. В частности, имело место обращение к полякам от 20 июля 1850 г. с призывом к революционному выступлению. Однако в условиях подавления Венгерского восстания в 1849 г. это обращение не повлекло за собой значимых откликов в Царстве Польском.

Обеспечивая безопасность империи от внутренних угроз, русское правительство допустило ряд серьезных ошибок в развитии военной разведки. Я. Н. Толстой еще в 1850 г. отправил в Петербург секретное донесение с сообщением о намерении англичан уничтожить русский флот и сжечь Севастополь, но сигнал был оставлен без внимания. Военный министр А. И. Чернышев, будучи профессионалом в военных вопросах, выражал обеспокоенность состоянием военной разведки, но планомерная работа в полном объеме налажена так и не была. К примеру, данных о поступившей на вооружение в Пруссии в 1841 г. винтовке Дрейзе с продольно-скользящим затвором, для маскировки названной «легким капсюльным ружьем», русская разведка до войны не получила. А сотрудники МИД, в мирное время обязанные добывать военно-политическую информацию, не смогли выяснить истинные военно-политические намерения Британии и Франции в отношении России. По мнению авторов, отсутствие систематической (тотальной) политической, дипломатической и военной разведки в мирное время стало одной из причин поражения и серьезного политического унижения России в Крымской войне.

Политическая линия Александра I, реализованная в виде Священного союза монархов Австрии, Пруссии и России, продолжала довлеть над российскими национальными интересами и при Николае I. «С удивительной прозорливостью Россия спасала всех своих будущих смертельных врагов. Русская кровь проливалась за всевозможные интересы, кроме русских. Постоянные же вмешательства России во внутреннюю жизнь европейских народов сделали русское имя всюду одиозным. Россию боялись, но ее ненавидели. Европейские правительства, используя в своих интересах усердного и бескорыстного „русского жандарма“, отводили затем от себя на него все недовольство, всю ярость своих народов. Вот первопричина русофобства европейского общественного мнения всего XIX и XX века… Необходимо при этом упомянуть, что и Александр I, и Николай I находились в полном неведении относительно истинного положения дел и настроений в Европе, принимая за чистую монету официальную лесть европейских кабинетов и заздравные тосты прусских и иных принцев. Русские дипломатические агенты на местах, само собою разумеется, были осведомлены о настоящем положении дел, но, как это ни покажется невероятным, бессменный от Венского конгресса до Восточной войны министр иностранных дел граф Нессельроде счел нужным предупредить об этом Государя лишь в 1853 году, когда все сроки были давно уже пропущены. Печальный результат привычки, создавшейся с конца царствования Александра I, – во всех решительно ведомствах и отраслях русской государственной жизни сообщать царям одно лишь приятное».[390]

Накануне Крымской (Восточной) войны 1853–1856 гг. Шамиль, в расчете на помощь Великобритании и Турции, активизировал свои действия, но потерпел неудачу; в целом движение Шамиля в 1850-х гг. пошло на спад.

Крымская война превратилась в войну России с «объединенной Европой». После ее начала польская эмиграция предложила свои услуги противникам империи. В Лондоне и Париже идею активного формирования польских войск не приняли, но в Стамбуле польских и венгерских инсургентов приняли охотно.

В армии Омер-паши, действовавшей на Дунайском театре, насчитывалось не менее четырех тысяч венгерских и польских добровольцев. Сам командующий, хорват по национальности, до бегства в Турцию и принятия ислама носил фамилию Латош и служил в австрийской армии. Энтузиазм поляков в Дунайской армии зачастую вредил им. «Эти люди, – писал Евгений Тарле, – были иногда способны дать неглупый совет, но, с другой стороны, немало и вредили, сбивая часто с толку турецкое командование, которому внушали преувеличенное убеждение в слабости русской армии. Политическая страсть, ненависть к России ослепляла их и заставляла принимать свои желания за действительность».[391] Садык-паша (поляк М. Чайковский) сформировал казачий полк (около 600 человек), принявший участие в боях под Силистрией. Венгерские и польские эмигранты отметились и на Кавказском фронте: в сражении при Башкадыкларе и при обороне крепости Карс. Тем не менее все поляки и венгры, попавшие в русский плен, впоследствии были отпущены на свободу.

Во время Крымской войны И. Высоцкий от имени Централизации «Демократического общества» вступил в переговоры с представителями Великобритании и Турции. Он хотел выяснить, чем поляки могли быть полезны в действиях против русских в Крыму. Предложения, сделанные ему, Высоцкий счел невыгодными для Польши и даже более того – оскорбительными, поэтому реальной помощи не оказал.