Спящая красавица

«Все! Давай! Потом — разговоры! Все потом! Надо найти место... Место... Так... Так... » Она замирала. Она путешествовала по дому. Мысленно она видела все закоулки. Она искала. И в конце концов нашла. Нашла. Вскочила! Погреб! Ее осенило! Это было настоящее открытие!

Мы его перетащили в погреб. Ночью. Ввинчивали лампочки. Пришлось там навести порядок. Приготовить ему ледяную постель.

***

— Игорь... Знаешь, что он сделал?! У себя на печке?! В своей постельке?! Когда я полез заклеить ему уши... Он лежал с открытыми глазами! Я так и обомлел! Так и застыл с задранной ногой! Последняя ступенька на лестнице далась не сразу. Но меня не так-то легко было напугать! Он мог бы придумать что- то посильнее! Что-нибудь покруче! Если я ночами в окно выглядывал, когда волки по улице метались! И такое было. Холод их выгонял к нам. К людям. Все боялись, кто не спал. А я нет. Я смотрел, как они мелькают на синеватом, бутылочном снегу. Быстрые, только тени видны. И вой... Такой вой... У меня уши закладывало! Особенно когда несколько сразу. Хором. Я одно ухо закрывал и открывал, быстро, так странно получалось. Как музыка.

Чтоб я в штаны наложил, надо было братцу придумать фокус покрепче! Другое дело — противно мне было видеть его лицо. Его лицо, красивое, бледное, эти его губы... Стало так противно... Раньше он мог меня напугать. Его лицо... А сейчас — только отвращение.

Не смотри, не смотри! Я затыкал ему уши глиной.

«Что делать? Что?.. » — спрашивала мать. У кого она это спрашивала? Она так устала. Ей было уже все равно. Казалось, она спрашивает у него. Что с тобой делать?!.. Что...

Я спустился и сел с ней. Очень близко, так, что услышал, как она пахнет. Приятно. Я никогда не думал, что она так пахнет. Она пахла печеньем и старостью. У меня даже уши заложило, так хорошо она пахла! Будто не было ничего. Ни горя, ни мужа, ни голода, ни пьянства, ни жизни, ни меня, ни брата... Ничего. Все было чисто... Все прошло мимо.

В тот вечер я понял, что она уже старая. Я скосился на нее. Что-то в нас происходило... Я понял в ту секунду, что и она уйдет. Я останусь один...

Мы молчали. С печки не доносилось ни звука. Тишина. Ни единого звука. И темнело... Не говоря ни слова, без света, мы просидели до самой темноты. Не шевелясь, не мигая.

А когда совсем стало черно, она будто решилась. Что-то кончилось. Она, вздохнув, уже хотела встать, уже опиралась руками в колени, как вдруг я сказал: «Все... Завтра его отвезем... В больницу. В ту больницу... »

Она заплакала, но ненадолго. Все, что должно было сказаться, было сказано. И это были слезы облегченья. В ее глазах мелькнула благодарность. Благодарность и... страх! Она меня боялась! Игорь нас объединил на одну секунду! И теперь, после всего, ужас вошел в нее! Я видел: еще секунда, и она опустится на колени... Она встанет передо мной на колени... Обнимет мои ноги...

У нее затряслась голова, мелко-мелко, как будто ей стало холодно. Она плакала без слез.

Что это было?.. Она подняла глаза, большие, полные страха... Полные страха за меня! Она меня оплакивала... Она видела мою жизнь. Она видела, что я с собой делаю...

Мы завязали в тот вечер узел, который мне предстоит развязывать уже одному.

Я снова поднялся на печь. Он лежал так же, с открытыми глазами. Я подполз к его голове и смочил из стакана глину. Немного. Совсем чуть-чуть. У меня руки уже не тряслись. Только вот его лицо... Я никак не мог на него смотреть. Глина вышла сама. Помню это. Так легко вышла... И тут я услышал вздох. Его вздох... Я застыл на месте. Черт! Будто я мог бы его разбудить... Потом ничего. Тишина. Это был один- единственный вздох. Может быть, это был вздох облегченья? Наверное... Да... Такой вздох... Когда самое страшное позади.

Мы наняли телегу — доехать до станции. Там должен ждать грузовик. Мать договорилась, что нас довезут до больницы. Я не знаю... Не знаю, что она сказала шоферу. Не знаю... Не могу ничего придумать. Хотя, наверное, все было просто. Словами. Она ему сказала словами, что сын болеет. И надо в больницу. Наверное, так все и было. Словами... Голосом. Я старался не думать об этом. О тех словах, которые она скажет шоферу. Слова... Как она открывает рот... И тот кивает. Да. Он кивнет и подойдет к телеге. Поможет... Мы поднимем Игоря в кузов. Слова... Что они могут сделать...

Так все и вышло. Мы все сделали сами. Кто бы нас повез из деревенских? Никто. Никто. Мы выехали еще ночью. И дождь... Ну, для этого у нас было все. Я накрыл его брезентом от отцовской лодки. Сначала оставил лицо, а потом смотрю — нет, не пойдет так. И накрыл его. Лицо.