Спящие красавицы

Загремела, открываясь, дверь, они вошли в зону между воротами и фойе. Пространство было таким крошечным, что у Клинта, неизменно, возникали приступы клаустрофобии. Загрохотала наружная дверь и они оказались в мире свободных людей.

Клинт остановил её, прежде, чем она вышла наружу.

— «Аврора»…

— Скажи ещё раз, что мне нельзя спать и я закричу, — она пыталась обратить всё в шутку, но Клинт понимал, что она сдерживается с большим трудом. Невозможно было не заметить морщины вокруг её губ и мешки под глазами. Ей очень не повезло работать в ночную смену. Если, конечно, удача играла в этом какую-то роль.

Он прошел с ней к машине, где, опершись на капот, скрестив руки на груди, стоял Рид Бэрроуз.

— Ты не только моя жена, Лила. Когда дело коснется соблюдения порядка, ты тут — самая главная, — он протянул её сложенный листок бумаги. — Возьми и заполни, первым же делом.

Лила раскрыла листок. Это оказался рецепт.

— Что такое «провигил»?

Клинт взял её за плечи, обнял и сказал так, чтобы Рид не услышал:

— От апноэ[46] во сне.

— У меня его нет.

— Нет, но это позволит тебе не спать. Я не накручиваюсь, Лила. Я хочу, чтобы ты сохраняла состояние бодрствования, всему городу нужно, чтобы ты не спала.

Она вздохнула в его объятиях.

— Хорошо.

— Поторопись, пока не началось столпотворение.

— Есть, сэр, — его приказы, если бы он осмелился приказывать, определенно, раздражали её. — Разберись с моей сумасшедшей, — она слегка улыбнулась. — Я могу, в любой момент, залезть в шкафчик с вещдоками. У нас там полно разных таблеток.

Это не пришло ему в голову.

— Нужно будет запомнить.

Она отпрянула от него.

— Шучу, Клинт.

— Я не говорю, что нужно закидываться всем подряд. Я говорю, что… — он поднял ладони вверх. — Нужно помнить об этом. Кто знает, чем всё закончится.

Она с сомнением взглянула на него и открыла пассажирскую дверь.

— Если сможешь поговорить с Джаредом раньше меня, скажи, что я заеду на обед. Хотя, вероятность этого стремится к нулю.

Она села в машину и, прежде чем, закрыла окно и начала наслаждаться работой кондиционера, он, чуть не задал ей вопрос, о котором совсем позабыл, из-за присутствия Рида и событий последних нескольких часов. Этот вопрос мужчины задавали уже тысячу лет: «Где ты была прошлой ночью?». Но вместо этого он сказал то, что заставило его ощутить себя очень умным:

— Милая, помнишь Маунтин Рест? Там, наверное, всё ещё пробка. Ищи объезд, — Лила не ответила, просто, промычала нечто, похожее на согласие, махнула рукой на прощание и машина направилась к главным воротам. Клинт, который не был таким уж умным, смотрел ей вслед.

Он вернулся в тот момент, когда Эви «Вам никогда не произнести моё настоящее имя» Блэк фотографировали для личного дела. Дон Питерс кинул ей на руки постельные принадлежности.

— Ты, гляжу, от меня прёшься, милочка. Смотри в штанишки не навали.

Хикс зло посмотрел на него, но удержал свой исколотый новокаином рот на замке. Клинт, же, уставший от выходок офицера Питерса, сказал:

— Завязывай, нахер.

Питерс дернул головой.

— Не указывай мне…

— Хочешь, напишу рапорт о происшествии, — ответил Клинт. — Ничем не обоснованное неадекватное поведение. Выбирай.

Питерс бросил на него оскорбленный взгляд и спросил:

— Раз уж, она под вашим началом, куда её вести?

— Камера А-10.

— Идём, — обратился к Эви Питерс. — У тебя будет номер-люкс. Повезло.

Клинт наблюдал, как они уходят. Эви с руками, полными белья и Питерс, почти вплотную к ней. Он следил за тем, чтобы Питерс не принялся её лапать. Но он не станет, потому что знает, что за ним наблюдают.

3.

Лила, конечно, и раньше уставала, но уже не помнила, чтобы так сильно. Со школьных уроков о здоровье она помнила, что у длительного бодрствования были последствия: замедление рефлексов и мыслительной деятельности, раздражительность. И ни одного упоминания о потере кратковременной памяти. Она оказалась способна вспомнить то, что было в школе, но напрочь забыла, что нужно делать сейчас. Сегодня.

Она остановилась на парковке кафе «Олимпия» (у входной двери висел рекламный слоган: «остановись, милок, отведай наш яичный пирог»), заглушила двигатель, вышла из машины и сделала несколько глубоких вдохов, наполняя легкие и сосуды кислородом. Немного помогло. Она сунулась в салон, взяла микрофон рации и, только, затем поняла, что разговор этот — не для посторонних ушей. Она убрала рацию и достала с пояса телефон. После чего, набрала один из дюжины номеров, которые держала на быстром наборе.

— Линни, как там дела?

— Нормально. Прошлой ночью спала часов семь, что чуть больше, чем обычно. Так что, всё хорошо. Переживаю за вас.

— Я в порядке, не переживай, — её речь прервалась протяжным зевком, который, учитывая её слова, прозвучал, довольно забавно, но она не обратила на него внимания. — У меня, тоже, всё хорошо.

— Правда? Сколько вы, уже, не спите?