Спящий мир

– И на что это тогда похоже?

– На пуповину.

– Вам это о чём-то говорит?

– Мы внутри утробы? – предположила Мора.

Ихтар укладкой оглянулся на Елену. Лицо Матери ничего не выражало, но глаза были обращены к небесной пуповине.

– Мир грёз говорит символически, – напомнил он.

Мать провела рукой по круглому животу и усмехнулась:

– Он кого-то вскармливает? Причём здесь Живая земля? Мы должны как-то её вскормить? Или родить?

Ихтар, смутившись, поджал губы.

– Может, посмотрим, куда ведёт эта пуповина? – спросила Мора.

Кораблик послушно заскользил по направлению, указанному сестрой. Минуты путешествия превратились в часы, а пуповина так и тянулась по небу, словно обмотала весь мир грёз.

– Попроси его показать звёзды. По ним духи могли бы указать нам направление или дать другую подсказку, – наконец сдалась Мать.

Но и здесь их ждало разочарование. Небо не слушалось, и миротворцы совсем поникли. Ингвар подумал, что нужно попробовать их встряхнуть, и спросил у Ихтара:

– То есть здесь можно создать всё что угодно?

– Ну, похоже, кроме звёзд… Это как управляемый сон: всё ограничивается только воображением.

– А у меня получится?

Ихтар без уверенности пожал плечами:

– Попробуй и чётче передавай эмоции.

Ингвар поправил повязку на носу и поглядел в лиловое небо. Чёрные, как дым сгоревшего дома, тучи заклубились, а ветер одним могучим рывком швырнул кораблик вперёд. Закипели волны, набрасываясь и разбиваясь о борот, брызги солёной воды ударили в лицо.

Ихтар, пригнувшись, схватился за шляпу, а корабль помчался сквозь налетевший шторм. Молния с грохотом врезалась в море слева по борту, кто-то за его спиной вскрикнул. Ингвар только захохотал и обернулся на миротворцев: они цеплялись за канаты, пытаясь удержаться на ногах. Лиле смеялась и визжала, как обезумевшая сирена, схватившись за мачту, рядом завывала Азовка, её одежда развивалась, словно ещё один белый парус, а Ингвар, будто сам стал штормовым ветром, несущим судно с людскими душами сквозь бурю.

– Скалы! – прорвался крик Ихтара через рыдания ветра.

Ингвар метнулся к штурвалу. Как он работает? Как руль? Ингвар не знал, но разве это имело значение в мире грёз? Кораблик запетлял между взметнувшихся из пучины каменных пик. От ветра слезились глаза, внезапно начавшийся ливень хлестал по рукам и неприкрытой голове, но Ингвар не замечал этого, полностью отдавшись бешеной стихии и чувству небывалой свободы. Ихтар на полусогнутых поднялся в рулевую рубку и схватился за штурвал, останавливая безумный бег корабля. Ингвар отпрянул, выпуская ручки.

Они словно оказались в центре огромной воронки торнадо, но здесь было тише и спокойнее, а сквозь тучи пробивался блёклый свет. Миротворцы захлопали, что-то восторженно закричали, поднимаясь с палубы, к которой они прижались в страхе вылететь за борт.

– Надо же! Именно сейчас я не взял с собой зонтик. – С круглыми глазами Трик-Трак отжимал подол балахона.

– Никогда не подумал бы, что ты обрадуешься дождю. – Ярра засмеялся и поднял маску, вытирая мокрое лицо.

Братья словно очнулись после долгого сна, умывшись студёной водой. Они, делясь пережитым, обсуждали, какая это была эмоция. Только Елена не спешила подниматься и всё ещё сидела на палубе, прижимаясь спиной к борту.

Ихтар улыбался, успокаивая мир грёз и внушая ему радушное умиротворение. Корабль шёл по островку тишины, посреди шторма. Ингвар чувствовал чары Ихтара и поддавался им, впуская в своё сердце тепло и успокоение.

– А сейчас каждый попробуйте поговорить с миром грёз. Он может изучать вас, возможно, захочет что-то рассказать, – предложил Ихтар. Слушайте, и мы получим ответы.

Мора. Мир грёз

«Теперь белая», – подумала Мора, стоя у края борта и впервые за три года глядя на своё отражение в почерневшей воде.

«Я белее жемчуга, и глаза белые, и волосы, и даже язык. Может, я стала эспиритом, бесплотной душой, как всё в этом мире? – размышляла Мора. – Но я должна думать о деле, о том, как нам пробудить Живую землю, как помочь Елене, как построить новый …» – Мысль её оборвалась: чернота вод больше не отражала её. Море показало знакомую башню с позеленевшей от времени крышей. Похоже, мир грёз нашёл что-то в её воспоминаниях.

Башня в отражении потемнела в гаснущих лучах солнца. Мора, сидевшая за письменным столом, заваленным книгами, оторвалась от изучения досье людей и, отложив бумаги, взглянула на старинные деревянные часы. Приближался вечер, и в замке, где после заката выключали генераторы, потемнело. Сестра не заметила этого, увлёкшись чтением, и теперь глаза её ныли, а боль отдавалась куда-то в темечко.