Спящий мир

Мир грёз был радушен и заставлял миротворцев улыбаться, глядя в иллюзии, появляющиеся за бортом. Однако самого Ингвара не тянуло к воде. Умиротворение чар Ихтара обволакивало и звало к светлому небу, в котором до сих пор виднелась гигантская пуповина. Ингвар понял, что снова может влиять на мир грёз, и корабль неспешно качнулся, воспарив над волнами вслед за его мыслями. Море неохотно разжало ладони, но Ингвар смотрел только вверх, не зная, замечают ли полёт его спутники.

Корабль тяжело набирал высоту и казался каким-то нелепым в прозрачном воздухе, как будто деревянную доску подвесили на облако, и Ингвар неожиданно понял, что для полёта к небу эта доска ему вовсе не нужна. Он оттолкнулся от палубы и полетел выше, вперёд, навстречу свету. Тучи беспорядочно заклубились, приветствуя его, и собрались, изображая чьё-то лицо.

– Мама?

Ветер менял форму облаков, как ему вздумается, и вот уже рука матери потянулась навстречу Ингвару. Голова её неуловимо менялась и вдруг отвернулась так, будто мама легла на подушку, спиной к нему.

– Мамочка, что с тобой? – Его детский голос отразился от туч и раскатился по небу.

Но мама застыла, рука её неестественно вывернулась, а грудь прекратила вздыматься. Мальчик понял, что-то не так, и заплакал:

– Мама, что они сделали?

– Спрячься, уходи, Ингвар, – ответила она, поворачивая лицо, изуродованное свежим ожогом от раскалённой кочерги.

Внизу заскрипела невидимая лестница под чьими-то тяжёлыми шагами…

И взрослый Ингвар понял, что будет дальше. Комок тошноты поднялся в горле, и он шарахнулся от этого далеко запрятанного воспоминания. Оглянулся на корабль миротворцев, оставленный внизу, и ставший невольным свидетелем тайн его души. Они не могли не заметить картины, развернувшейся в небе.

– Вот дерьмо, – вырвалось у Ингвара, и он, вмиг растеряв всю летучесть, головой вниз сверзился с небес.

Огромная пасть рыбы-эспирита разверзлась перед ним и проглотила добычу в полёте.

Лиле. Мир грёз

Едва змей-эспирит проглотил Ингвара, палуба ушла у Лиле из-под ног, её прижало к полу и все они: корабль, десять братьев и сёстры – рухнули вниз. Судно ударилось о волны и просело в потемневшую пучину. Могучий вал захлестнул палубу, и Лиле вскочила, держась за фальшборт. Змей нырнул в море, плеснув хвостом на прощание, а вода густела и наливалась сливовой чернотой, переваливаясь за борт и топя их корабль.

– Ихтар, прекрати это! – закричала Елена.

Чёрная жидкость бурлила уже у пояса, и Лиле, задохнувшись от предчувствия гибели, задёргалась, желая забраться выше, но густая вода не давала сделать и шагу.

– Не могу! – взвыл Ихтар, забившись в чёрной жиже, словно муха, прилипшая крыльями к клейкой ловушке.

– Это же твой мир грёз! Прикажи ему!

– Как?! – чуть не плача, вскричал Ихтар. – Он переполнился эмоцией и больше меня не слушает.

Чернота прибывала, и брат Беер подхватил подмышки едва не захлебнувшегося Ясеня и усадил себе на загривок.

– Надо успокоить не мир грёз, а Ингвара, – буднично сообщил Сива, словно речь шла об очередном исследовании в научной лаборатории.

– Успокойся, Ингвар! – завопил Ихтар, но ничего не поменялось.

– Но разве его не съела рыба? – пискнула Лиле.

Ихтар лишь отмахнулся, не вдаваясь в объяснения. Грудь его судорожно вздымалась, а шляпа сбилась на затылок. Он зажмурился, и от усилий, с которыми пытался внушить миру грёз успокоение, и на лбу у него вздулась вена.

– Что это за эмоция, как думаете? – продолжил мысль Сива, вытаскивая бороду из жижи.

Ихтар грязно выругался, и Лиле даже удивилась: откуда такой милый юноша знает подобные слова.

– Какая-то гадость! – проорал Ярра, вцепившийся в канаты.

Чернота плескалась уже возле локтей.

– Не хочу умирать в его дерьме! – взревела Азовка, не сдерживая слёз отчаяния, и рванулась вперёд в попытке заползти на мачту, однако тягучая слизь не выпускала её, липкими щупальцами вцепившись в хааву.

– Надо понять, что это, – сказал Сива, поднося к глазам заляпанные жижей пальцы.

– Страх? По-моему, очень похоже! – крикнул кто-то за спиной Лиле.

– Отвращение, – сказала Мора, застывшая, как статуя посреди суматохи.

– На ощупь что-то очень омерзительное, – согласился Айлель, – как будто самобичевание.

Сива покивал, жижа плескалась выше его груди:

– А вы поняли, что было там в небе? Что он увидел, когда всё так переменилось? Это дало бы отгадку.

– Что-то, чего нам не хотел показывать.

– Он думает, что мы видели, – подала голос Лиле, поднимаясь на цыпочки и чувствуя, как чернота поглощает каждый дюйм тела.