Спят курганы темные

Надо было заканчивать веселье и приступать к делу, ради которого мы, собственно, сюда и прибыли. Я подмигнул задумчиво наблюдавшего за всем происходящим Каретнику, потом сделал знак рукой Боре Монастырскому. Тот, как мы с ним и договаривались, плеснул в стакан своего нового приятеля, мехвода БМП, горилку, после чего затянул развеселую народную песню:

Ой у полi криниченька,
Там холодна водиченька.
Ой там Роман воли пасе,
Катерина воду несе…

Березнюк неожиданно подхватил песню и стал подтягивать Боре:

Роман воли покидае,
Катерину переймае.
Ой став Роман жартувати
З вiдер воду виливати.

– Ой Романе, Романочку,

Не лий воду на сорочку.
Бо це вода не лiтняя…
В мене мати не рiдная.

Бо це вода iз Дунаю,

Буде бити, добре знаю.
Буде бити ще й лаяти,
Ще й Романом докоряти.

Боря, незаметно подтянул к себе поближе «ксюху»[66] и допел последние куплеты этой песни:

– Де ж ти, доню, барилася,
Що й вечерять спiзнилася?
– Налетiли гусi з броду,
Сколотили менi воду.

А я стала-постояла,

Доки вода устояла.
– Брешеш, доню, вбрехалася,
Ти з Романом кохалася.

«Баста, карапузики, кончилися танцы», – подумал я, расстегивая кобуру моего «вальтера».

Вслед за мной Каретник достал из деревянной кобуры «стечкина».

«Сейчас здесь будет дымно и шумно, – мелькнуло у меня в голове. – Ну ничего, мы к таким вещам привычные».

12 августа 2014 года. Вечер. Первомайское у Снежного, спортивный зал школы.

Старший лейтенант Фольмер Андрей Иванович, перед боем

Я с удивлением осмотрел зал, куда нас привели. Были, конечно, кое-какие гимнастические снаряды, но их было намного меньше, чем в школах моего детства. Зато почти весь зал занимала площадка со странными металлическими кольцами на щитах, с которых свешивалась сетка. Я спросил у своего соседа с погонами подпоручика – здесь это называется лейтенантом, что это за вид спорта, и тот посмотрел на меня с удивлением:

– Тю-ю! Так это же баскетбол. Я в него еще пару лет назад за команду киевского политеха играл…

Что-то я про него слышал, подумал я, но вживую ни разу не видел. Там вроде нужно через эти кольца мяч бросать. Интересно бы посмотреть – а то и самому попробовать… Но сначала нужно выполнить боевое задание – это проблема куда более насущная, а если мы при этом погибнем… Как говорит наш командир роты, капитан Халилов, «умри, но сделай, и сделай на совесть».

А вот и он… Невысокий, с типично башкирскими скулами, немолодой – давно за пятьдесят, так мне кажется. Он еще говорил, что, как только увидит, что его «пацаны» всему научились, то вернется домой, к семье и к недавно родившейся внучке.

– Значит, так. Все получили оружие и два боекомплекта? Никто не забыл сдать документы и мобильные телефоны?

– Так точно! Получили и не забыли! – прозвучал дружный хор.

– Задача у нас сегодня очень простая, но в то же время сложная. Прямо сейчас выдвигаемся на Саур-Могилу. Товарищ сержант, – Халилов показал на стоявшего рядом с ним невысокого человека, с разлапистыми ладонями и ногтями, под которыми траурной каймой навсегда въелась угольная пыль, – здешний, хорошо знает эти места, и приведет нас в место в лесополосе, откуда до вершины всего ничего. Всего один рывок, правда на третьей скорости. Диспозицию знают ваши офицеры. Хотя, конечно, у нас тут не «эрсте колонне марширт, цвайте колонне марширт». Кто помнит «Войну и мир» из школьной программы? А что так мало?

– Товарищ капитан, – обратился к нему мой сосед-лейтенант. – Разрешите обратиться? Так… эта… в Украине не было этой книги в школьной программе.

У нас, кстати, тоже не было – Толстой считался еретиком, и его книги в школе обыкновенно не читали, но в Киеве во время вынужденного безделья я нашел эту книгу и прочитал. В общем, понравилась, хоть и длинновата оказалась…

– А кого же читают на Украине? – спросил Халилов, и я отметил, что мне эта форма, в отличие от «в Украине», не резала слух.

– Ну, Шевченко читают, Лесю Украинку, Ивана Франко… еще разнообразных западных писателей. Из русских – немного Пушкина, немного Лермонтова, немного Гоголя, немного Чехова, но это на уроках иностранной литературы. Булгакова читают – он же киевлянин. Правда, нашим чинушам не все у него нравится. Особенно они не любят «Белую гвардию» и «Дни Турбиных». Солженицын еще в программе. А Толстого – только пару рассказов.