Спят курганы темные

«Ну, вот мы и в Хопре», – подумал я, переступив порог бандеровского логова. Попали мы в него на удивление просто – группа в импортном паттерне – больше похожем на британский DPM – встретила нас достаточно дружелюбно. Мельком взглянув на наши ксивы, они пригласили всех в штаб, где с нами должен был познакомиться пан сотник – на бандеровской «табели о рангах» этот чин соответствовал армейскому званию капитан. Хлопцы старательно подражали головорезам из УПА, и потому я не удивился, услышав от одного из них, что в самом штабе и окрестностях его расположилось два чета бандерлогов. Чет – это взвод. Я прикинул в уме – всего, считая командование, в Сауровке находится примерно с полсотни отморозков. У всех у них руки по локоть в крови, так что на испуг их взять будет сложно, и покончить с ними будет можно, лишь используя какую-нибудь хитрость. Мы с Каретником и Греком покумекали на сей счет и вроде кое-что придумали. Теперь все зависело от их командиров.

Сотник Березнюк внешне напоминал «братка» середины девяностых. Такой же накачанный мордоворот, с короткой стрижкой и партачками[64] на руках. Только вместо малинового пиджака он был облачен в разгрузку, а на его бычьей шее болталась не золотая цепь в палец толщиной, а импортная рация. Да и глазки у этого громилы были хитрые. Он внимательно осмотрел нас, хмыкнул, увидев «перстни» на пальцах Бори Монастырского, и спросил его, где и по какой статье он «чалился».

Боря и в самом деле по молодости и по глупости имел несчастье три года «топтать зону». Потом, выйдя на свободу, он взялся за ум, но выколотые по дури уголовные «удостоверения личности» у него остались.

Как оказалось, Березнюк неплохо знал зону в Бессарабке – пригороде Горловки – и кое-кого из тамошнего начальства.

– Ты туда первоходом попал? А перстни небось для солидности набил? А кумом у вас тогда был капитан Гаркуша?

Боря, как мы и договорились, не стал вступать в полемику с капитаном-«братком». Он просто сказал, что пописал перышком одного слишком любопытного фраера. И при этом выразительно глянул на Березнюка.

Я же тем временем с любопытством поглядывал на вторую фигуру, которая маячила рядом с сотником. Хотя на вид он был довольно худосочен, но я нутром почувствовал, что нам стоит больше опасаться его, а не «братка», перековавшегося в «идейного бандеровца». Внешне этот невзрачный на вид мужичок был похож на киношного Гарри Поттера. И потому я ничуть не удивился, узнав, что его фамилия и в самом деле Поттер. Он помалкивал до поры до времени, а потом начал задавать нам вопросы. Да не простые, а с подвохом.

– Скажите, а по какой дороге вы ехали из Мариновки? А вы не могли бы показать на карте, где на вас напали «колорады»? А что в том месте находится справа от дороги? А что слева?

Хорошо, что мы заранее прошлись по тому месту, где находился грузовик, да и отрепетировали ответы на подобные вопросы, и ни один из нас не «поплыл» под внимательным взглядом этого самого «Потцера».

Когда меня достали вопросы не в меру любознательного американца – по его акценту я определил, что он, во-первых, иностранец, а во-вторых – янки, скорее всего, из Новой Англии, мне пришлось имитировать кратковременную потерю сознания. Ведь я же был ранен, и подтверждение тому мог продемонстрировать любому Фоме неверующему.

Пока мои хлопцы активно «приводили меня в чувства», «сладкая парочка» отошла в сторону, о чем-то пошушукалась, после чего наш блицдопрос был на время закончен.

– Шановни гости, – пытаясь придать своей бандитской роже некое подобие доброжелательности, произнес Березнюк, – пройдемте в хату. Вы, небось, проголодались? Сейчас мои побратимы накроют на стол, и мы с вами выпьем за знакомство…

12 августа 2014 года. Вечер. Лес на Донецком кряже юго-западнее Первомайского.

Слава Князев, круглый сирота

Заночевал я в ночь на вчера у Вики – в одной кровати, должен сказать, но без всяких эксцессов. Просто она вцепилась в меня, словно утопающий в спасательный круг, и крепко держала меня всю ночь. А с утра я поплелся с ней в морг, где она уже официально признала свою маму. Моей мамы я там так и не увидел – может, ее просто не нашли, а может, ее отвезли в другое место – морг был переполнен. Конечно, была призрачная надежда, что она выжила, во что очень хотелось верить, но я понимал, что вероятность этого почти нулевая, как любила говорить наша учительница математики.

А после этого я обнял и поцеловал Вику и сказал ей:

– Мне нужно… кое-куда. Если смогу, вернусь вечером. Если же нет, не поминай лихом. И не глупи – поезжай в Россию, там хотя бы не стреляют.

Моя подружка заплакала, но потом собралась с собой – взяла меня за скулы, посмотрела мне в глаза и сказала:

– Вернись обязательно. Я буду тебя ждать.

И крепко поцеловала на прощанье.