Спин

Музыканты начали еще в сумерки и, по словам Ины, дол лены были играть до утра. Чтобы всем в деревне было слышно, на столбах развесили здоровенные динамики, а сами артисты разместились на деревянной сцене — двое мужчин с инструментами, сопровождавшие пение двух женщин-вокалисток. Ина объяснила, что пели они о любви, о браке, о разочарованиях, о судьбе, о сексе. О сексе много, очень много, в сочных живописных метафорах, которым позавидовал бы Чосер. Мы сидели на одной из скамей, окаймлявших площадку перед сценой. Люди, многие из которых слышали о сгоревшей клинике и беглом американце, пристально всматривались в мою физиономию, но Ина не позволила превратить меня в аттракцион. Она держала меня в сторонке, снисходительно улыбаясь молодежи, толпившейся у сцены.

– Мне не на что жаловаться. Годы мои не те. Поле мое больше не требует вспашки, как они там выпевают. Для меня все это суета.

Разодетые и разукрашенные жених и невеста восседали на самодельных тронах возле помоста с музыкантами. Жених с тонкими полосочками щегольских усиков, как мне показалось, выглядел несколько легкомысленным, но Ина заверила, что узду следовало бы набросить на казавшуюся воплощением невинности невесту в расшитом бело-голубом одеянии. Мы пили кокосовое молоко, улыбались. К полуночи женщины разошлись по домам, остались, в основном, мужчины. Молодежь толклась у сцены, смеялась и галдела, старики остались за столами, с мудрым видом играли в карты да о чем-то неторопливо переговаривались.

Я показал Ине страницы, написанные после моей первой встречи с Ваном.

– Не думаю, что вы все точно изложили, — отреа гировала она.— Слишком уж спокойный тон записи.

– Не то чтобы спокойный, но я действительно старался соблюдать осторожность и объективность.

– Познакомиться с марсианином...— Она подняла взгляд к небу, к постспиновским звездам в хрупких рассеянных созвездиях, тусклых из-за яркого освещения площадки перед сценой. — Что вы ожидали увидеть?

– Что-нибудь не столь человечное.

– А он оказался «слишком человеком».

-Да.

В сельских общинах Индии, Индонезии, Юго-Восточной Азии Ван Нго Вен стал почитаемым персонажем. Ина сообщила мне, что в Паданге его портрет можно увидеть в домах горожан, на стене, в золоченой рамке, как изображение святого или знаменитого муллы.

– Что-то в его поведении привлекает, — сказала она. — В голосе что-то знакомое, хотя народ слышал его лишь в трансляции, по радио да телевидению. А его планета, марсианские возделанные поля — это ведь сельское, не городское. Больше восточное, чем западное. На землю прибыл посол из другого мира и оказался одним из нас! Или показался одним из нас. И америкосов он вздул, что любо дорого.

– Ина, Ван ни в коем случае никого не ругал, это невозможно.

– Ну, легенды ходят. У вас, конечно, на языке вертелось множество вопросов, когда вы с ним познакомились.

– Еще бы. Но я подумал, что ему уже надоело отвечать на вопросы, зачастую наверняка совершенно дурацкие.

– О Марсе он рассказывал охотно? О своем доме...

– Да, конечно. Ему нравилось рассказывать. Не нравилось только, если разговор переходил в допрос.

– Ну, я не такая воспитанная. Доведись мне с ним встретиться, я бы, наверное, утопила его в дурацких вопросах. А вот если бы вы смогли спрашивать его о чем угодно, без ограничений, о чем бы вы спросили? Для меня ответ на этот вопрос Ины не представлял затруднений. Конечно, я точно знал, какой бы вопрос я задал Ван Нго Вену в первую очередь.

– Спросил бы его о «Спине». О гипотетиках. Узнали ли они что-нибудь неизвестное нам на Земле.

– И довелось вам с ним об этом говорить? -Да.

– И было ему что сказать на эту тему?

– Много, много.

Я покосился на сцену. Там появилась новая группа салуанг. Один из музыкантов играл на рабабе, струнном смычковом инструменте. Исполнитель колотил смычком по корпусу своего инструмента и плотоядно улыбался. Еще одна похотливая свадебная песня.

– Кажется, я уже вас допрашиваю, — заметила Ина.

– Да, извините, я, пожалуй, немного устал.

– Значит, надо вернуться домой и отдохнуть. Сон и покой — как доктор прописал. Если все пойдет как задумано, завтра увидите ибу Диану.

Ина отвела меня обратно по шумной улице. Музыка гремела часов до пяти утра, но я все равно заснул здоровым сном.

* * *

Водитель «скорой» оказался худощавым неразговорчивым мужчиной в белой форме службы Красного Полумесяца. Звали его Ниджон, руку мне он пожал с каким-то преувеличенным почтением, говоря со мной, не отрывал взгляда от ибу Ины. Я спросил, не опасается ли он за благополучный исход предприятия, и Ина перевела его ответ:

– Он говорит, что и более опасные вещи делал, и не по столь убедительным причинам. Он говорит, что ему приятно встретиться с другом Ван Нго Вена.

И еще — что скоро поедем.