Спираль познания: Мистицизм и Йога

«Вы совершенно не знакомы с нашей системой, и если бы мне удалось ее вам объяснить, то десять шансов против одного, что ваши «лучшие чувства» – чувства европейца – были бы возмущены, если не хуже, такой «шокирующей» дисциплиной. Фактом является то, что до последнего и высшего посвящения каждый чела (и даже некоторые адепты) представляется самому себе, собственному уму-разуму. Нам приходится самим сражаться в своих битвах, и знакомая пословица – «адептом становятся – его не делают» – правильна буквально. Так как каждый из нас является творцом и производителем причин, которые ведут к тем или другим следствиям, то мы должны пожинать лишь то, что мы посеяли. Нашим чела оказывается помощь только тогда, когда они неповинны в причинах, приведших их в затруднение; когда такие причины порождены чужими, внешними влияниями. Жизнь и борьба за адептство были бы слишком легки, если за каждым из нас стояли бы мусорщики, чтобы отметать прочь следствия, порожденные нами благодаря нашей необдуманности и самонадеянности. Прежде чем им позволяется уйти в мир, им (каждый чела наделяется в большей или меньшей степени силами ясновидения; и за исключением этой способности, которая, если не парализована и не контролирована, могла бы повести к разглашению некоторых тайн, которые не должны быть раскрыты) предоставлена полная свобода в применении своих сил, какие бы ни были; почему бы им их не применять? Таким образом, шаг за шагом и после серии наказаний на горьком опыте чела приучается подавлять и руководить своими импульсами; он теряет свою опрометчивость, свое самодовольство и никогда не повторит одной и той же ошибки. Все, что теперь происходит, вызвано самой Е.П.Б.; и вам, мой друг и брат, я открою ее слабые места, ибо вы были проверены и испытаны, и вы единственный до сих пор не провалились на испытаниях – во всяком случае, в одном направлении – в осторожности и молчании. Но прежде чем я открою вам один великий ее недостаток (действительно недостаток по своим бедственным результатам, но в то же время и добродетель), я должен вам напомнить о том, что вы всем сердцем так ненавидите, а именно что каждый, входящий в контакт с нами, каждый, выявивший желание больше узнать о нас, должен подвергнуться испытаниям и испытывается нами. Таким образом, К.К.М. не больше чем другие мог избегнуть своей судьбы. Его искушали и позволили быть обманутым очевидностью, позволили пасть очень легко жертвой своей слабости – подозрительности и недостатка самоуверенности. Короче, его нашли лишенным первого элемента успешности кандидата – непоколебимой веры в убеждение, которое опирается и вырастает из знания, а не просто из веры в некоторые факты. Теперь К.К.М. знает, что некоторые ее феномены подлинны неоспоримо; его положение в этом отношении точно такое же, как ваше и вашей супруги в отношении желтого камня на кольце. Рассуждая, у вас имелись основания верить, что камень, о котором идет речь, был просто доставлен откуда-либо… а не удвоен, как она уверяла, – и с неприязнью в глубине сердца к такому ненужному обману с ее стороны, как вы всегда думали, – вы из-за этого не отказались от нее, не обличали и не жаловались в газетах, как поступил он. Короче говоря, даже отказываясь в своем сердце принимать на веру ее слова, вы не сомневались в самом феномене, но только в ее точности при объяснении его; и, хотя вы были совершенно не правы, вы, несомненно, поступили правильно, действуя в таком деле с такой осторожностью. Не так было в его случае. После того как в течение трех лет он питал к ней слепую веру, доходящую почти до благоговения, при первом дуновении успешной клеветы он – верный друг и превосходный адвокат – падает жертвой гнусного заговора и его отношение к ней переменяется в решительное презрение и убеждение в ее виновности! Вместо того чтобы поступать так, как вы бы поступили в таком случае, именно: или никогда не упоминать об этом факте ей, или просить у нее объяснения, давая обвиняемой возможность защищаться, и таким образом действовать соответственно своей честной натуре, – он предпочел дать выход своим чувствам через прессу и, чтобы удовлетворить свою злобу против нее и нас, пошел окольным путем, нападая на ее утверждения в «Изиде». Кстати, и прошу у вас извинения за отклонение, он, как оказалось, не считает ее ответ в «Теософе» «откровенным»! Забавная логика, когда она исходит от такого логичного человека. Если бы он провозгласил во всех газетах во весь голос, что автор или авторы «Изиды» не были откровенны, когда писалась эта книга, что они часто и умышленно вводили в заблуждение читателя тем, что не добавляли необходимых объяснений и давали только части истины, даже если бы он заявил, как это делает м-р Хьюм, что этот труд кишит «настоящими ошибками» и умышленными ложными заявлениями, – он был бы со славою оправдан, потому что он был бы прав «с европейской точки зрения», и мы бы его от всего сердца извинили, опять-таки из-за его европейского образа суждения, – это нечто врожденное, и он с этим ничего не может поделать. Но назвать правильное и правдивое объяснение «не откровенным» есть нечто, что мне трудно понять, хотя я вполне осведомлен, что его взгляд разделяется вами самими. Увы, мои друзья, я очень опасаюсь, что наши соответственные стандарты правильного и неправильного никогда не совпадут, так как побуждение для нас – все, а вы никогда не пойдете дальше очевидности. Но вернемся к главному вопросу.