Спираль познания: Мистицизм и Йога

Она сдержала слово. С ее помощью первые значительные деньги, предоставленные в распоряжение Е.П. Блаватской на какие-либо благотворения одним богатым членом ее Общества, 1000 фунт, стерл., были положены на долгосрочное приобретение дома в Ист-Энде, где открыт приют для женщин-работниц… Открытие этого клуба-приюта на 300 женщин, с дешевейшим, если не даровым прокормлением, с даровой библиотекой, воскресными уроками, швейными и другими машинами; вдобавок с 40 почти бесплатными кроватями для живущих в нем, преимущественно сирот, – произвело самое лучшее впечатление и дало много прозелитов Теософическому Обществу.

В это же время вышли из печати, один за другим, два тома «Тайной Доктрины», лестными отзывами о которой положительно переполнилась вся английская и американская прессы, нашедшие отголоски во всей Западной Европе. И вслед за ними «Ключ к Теософии» и «Голос Безмолвия» – труды, окончательно давшие имени Е.П. Блаватской почетное место не только в теософическом мире, но в науке и литературах всемирных.

Зато вслед за этим докторами объявлено сильно заболевшей Елене Петровне, что она не переживет весны, если не даст себе продолжительного полного отдыха; что доработалась она до истощения мозга и напряжения нервной системы, крайне опасных. В феврале 1890 г. ее полумертвую отправили в Брайтон, на морской берег, где целыми днями катали ее в ручной коляске, не позволяя ни читать, ни писать писем. Два месяца отдыха немного восстановили ее, но, разумеется, не надолго, потому что уже в мае она снова принялась за разнообразные, многочисленные занятия.

К этому времени ближайшими сотрудниками Е.П. Блаватской… было приискано новое помещение для их общежития – «Главной Квартиры Теософического Общества», как гласит надпись над главным входом… Там было прекрасное помещение Елены Петровны… Такого роскошного помещения еще не бывало у нее в Лондоне, но, входя в него, она сказала:

– Не наживу я долго в этом доме: нет на нем моего числа – цифры 7. Отсюда меня вывезут на сожжение!.

Так оно и сталось…

В первых числах мая Е.П. Блаватская снова сильно заболела, вероятно простудившись. У ней сделались ангина и бронхит и всякие осложнения в груди и горле. Однако она мужественно боролась с одолевшими ее недугами и все порывалась, до последней минуты, к своему письменному столу. Она даже скончалась возле него, «на своем посту», говорят о ней приверженцы, не в постели, а в своем кресле. Замечательно, что в самое утро 8 мая (26 апреля) 1891 г. доктор всех обнадежил, найдя, что она вне опасности.

Она оделась и хотела заниматься, но вдруг закрыла глаза, и во втором часу дня ее не стало.

«Она ушла так тихо и мирно, – пишет о ней очевидец, – что мы, стоявшие возле нее, даже не заметили, когда она в последний раз вздохнула. Великое чувство мира снизошло на нее и на нас, когда мы опустились на колена, поняв, что все кончено…»

В блестящий майский день гроб, где покоилось тело основательницы Теософического Общества, весь покрытый цветами, увезли на станцию Ватерлоо, а оттуда в Уокинг, где находится лондонский крематориум. Не было никаких торжественных шествий, по непременному ее желанию никто не надел даже траура; только у дверей пекла, которое должно было превратить в прах ее тело, было произнесено несколько слов благодарности и последнего привета «творцу и вдохновительнице теософического движения, учившей своих последователей жить честно, чисто и деятельно – на пользу другим и в присутствии своего вечного бессмертного духа!» Так сказано было в речи над ее телом.

Прах ее разделен на три части, которые хранятся в урнах в Нью-Йорке, в Адьяре и в Лондоне, в собственных комнатах Е.П. Блаватской, сохраняемых в память ее нетронутыми и необитаемыми.

В своем завещании она просила, чтобы каждый год, в день ее смерти, ее друзья собирались и читали одну главу из «Света Азии» и одну главу из «Бхагавад Гиты». По предложению полковника Г.С. Олькотта этот день назван «Днем Белого Лотоса».

*

Этот краткий очерк биографии Елены Петровны Блаватской, составленный на основании ее собственных писем и свидетельств современников – очевидцев и соучастников ее невероятно огромного труда, в какой-то мере, мы надеемся, дает жизненное представление о посланнице Белого Братства, но, разумеется, не может дать сколько-нибудь полного представления о значении ее деятельности, так как сделанное ею и ее соподвижниками, можно сказать, внесло уникальный вклад в «творение» истории человечества и лишь в свете последующей истории может быть людьми понято и правильно оценено.