Спираль познания: Мистицизм и Йога

«Мы, нижеподписавшиеся (всего 70 подписей), несказанно удивлены, прочтя «отчет Лондонского психического общества о теософии». Смеем заявить, что существование Махатм никоим образом никем не измышлено. Наши прапрадеды, жившие задолго до рождения м-м Блаватской, имели полную веру в их психические силы, ибо знали их и с ними сообщались. И в настоящее время есть в Индии множество лиц, не имеющих ничего общего с Теософическим Обществом, но находящихся с ними в постоянных сношениях. Мы имеем многие средства для доказательства существования и деятельности этих «Высших Существ». Пусть м-р Ходсон и его «комитет» поищут правды поглубже, и может, сами найдут, что поторопились и составили весьма ошибочное заключение. …Он со своим комитетом выказали великое невежество в истории Индии и индусов; а за ними и пресловутое общество для психических изысканий совершило самую грубую ошибку, – не удовлетворив ни в чем надежд, возложенных на него мистиками».

Именно в годы работы над «Тайной Доктриной» Елене Петровне пришлось перенести еще один удар предательства – от писателя Вс. С. Соловьева, – удар болезненный, так как, несмотря на предупреждение о возможном предательстве, которое было сделано Учителем, она его любила и надеялась как на соотечественника. «Она, к несчастью, – писала В.П. Желиховская, – не умела ни любить, ни страдать вполовину. Обманываясь в людях, которым верила, она страдала глубоко, гораздо более, чем большинство их того заслуживало. …Человек лживый, честолюбивый и мстительный, чаявший добиться того, чего получить не мог, озлобившись на нее, подстроил нехорошее, изменническое, обманное дело, желая окончательно скомпрометировать ее во мнении некоторых ее последователей и рассорить с самыми близкими ей людьми. Если это ему и не удалось, то все же сильно отозвалось на спокойствии Блаватской и на ее здоровье, разумеется; по всей вероятности, ему даже удалось отнять у нее несколько лет жизни, – чем этот «преданный друг», как он себя называл постоянно, уверяя, что никогда не изменит своих дружеских чувств, и может ныне по праву гордиться!»

Но, несмотря на все тревоги и болезни, Елена Петровна усиленно работала над «Тайной Доктриной». В октябре она писала Синнетту из Вюрцбурга: «Я очень занята «Тайной Доктриной». То, что было в Нью-Йорке (она разумела картины психографического ясновидения – «внушения», как она их называла), повторяется еще несравненно яснее и лучше! Я начинаю надеяться, что эта книга отомстит за нас. Такие предо мной картины, панорамы, сцены, допотопные драмы! Еще никогда я лучше не слышала и не видела».

«Болея телом и душой, Е.П. Блаватская, – пишет Желиховская, – несколько раз в течение этих двух лет принималась отпрашиваться «в отставку», уверяя, что, удалившись от прямого участия в администрации Теософического Общества, она больше и лучше тем самым ему послужит, имея больше времени писать. Но никто ни в Англии, ни в Америке, ни в Индии об этом и слышать не хотел… Из Лондона к ней все чаще и усерднее наезжали ее последователи за инструкциями, и там принимались все решительнее меры к побуждению ее окончательно перебраться за Ла-Манш.

В то время летом сестра моя опять гостила у своих верных друзей Гебгардов в Эрбельфельде, где свиделась со мной и старшей моей дочерью и с нами окончила сезон на морских купаниях в Остенде. Туда, на поклон, из Германии, Франции и Швеции приезжало к ней множество посетителей; но всего более из Лондона, по делам. Там уж приступили к печатанию первой части «Доктрины»; кроме того, Синнетт писал свою книгу о жизни Е.П. Блаватской и несколько раз приезжал совещаться с ней. На зиму же к ней снова приехала графиня Вахтмейстер ¹¹⁵, и с этой поры она и м-м Гебгард ее не оставляли, чередуясь возле нее до самого ее переезда в Лондон, неустанно ухаживая за ней в болезнях и помогая в трудах. За помощниками по научным занятиям вообще дело теперь не стояло; из Лондона к ней то и дело являлись люди науки, доктора и профессора, желавшие заранее познакомиться с содержанием ее новой книги, предлагая свои услуги и помощь… Вообще одной ее теперь никогда не оставляли. И слава Богу, что было кому позаботиться и поберечь ее: к весне она опять перенесла тяжелую болезнь. Остендские доктора уже готовы были уложить ее в гроб, но врач Аштон Эллис, из Лондона, не допустил до этого.

Узнав из телеграммы графини Вахтмейстер, что Блаватской очень дурно, он, бросив все, тотчас переплыл канал и целую неделю неотлучно при ней находился, – за что и поплатился прекрасным местом при Вестминстерской больнице. Он не задумался самовольно бросить службу, чтобы помочь женщине, которую, надо заметить, знал не лично, а только по ее творениям и делу ¹¹⁶.

В конце апреля 1887 г. друзья перевезли Елену Петровну в Англию, окружив переезд ее всевозможными заботами, перенося ее в креслах на пароход и в вагон, заранее приготовив для нее прелестную виллу в Норвуде, среди цветущей местности, вполне заменявшую дачу.