Spirit of the Dead Watching (СИ)

– Сила черная, отныне это твое пристанище, ты не обретешь власти до тех пор, пока твой покой не будет нарушен вновь, – отчетливо, уже не бормоча, произнесла Морриган неспешно, чтобы ее бесстрастный голос пропитал насквозь пергамент. Языки пламени задрожали, словно от сильных ветряных порывов, но на болотистой местности сегодня было особенно тихо, даже листья кустарников были неподвижны. Морриган передала сложенный вдвое пергамент Винн, а сама потянулась за старинным конвертом, который казался сгнившим от пережитых столетий.

– Что ее, теперь твое, – произнесла Винн.

– Что ее, теперь твое, – повторила Морриган, раскрыв затхлый конверт.

– Что мое, теперь твое, – шепнула вполголоса Сурана, наблюдая, как пергамент скрылся глубоко внутри конверта, и выдохнула. Казалось, что это конец, ночное сборище ведьм могло расходиться.

– Нужна капля твоей крови, – требовательным тоном попросила ведьма, протянув руку к Суране. Та опешила и машинально притянула свои руки к груди. – Если хочешь что-то получить, надо что-то отдать. За просто так ничего в этом мире не происходит.

Руки послушно вытянулись вперед тыльной стороной вверх. Сурана позволила Морриган вытащить иглу и умело, будто бы она занималась этим не единожды, проткнуть ее палец. Сурана поморщилась. Алая бусинка появилась на подушечке пальца. Сургуч в руках Винн плавился, и Морриган, обхватив руками кисть Сураны, придвинула ее к жгучему огню. Другой рукой она держала конверт и сухо кивнула Винн, чтобы та капнула зеленым сургучом на него. Окрашенная плавкая смесь небрежно застыла, запечатывая хранилище с пергаментом.

– Ты овладеешь тем, кто первым сорвет заговоренную печать и прочтет письмо, ибо тело, которым ты желаешь управлять сейчас, больше не принадлежит тебе. Отныне и навсегда ты над ним не властен и будешь прозябать в клетке, пока это тело не соизволит передать тебя другому. И ты не осмелишься нарушить это правило, ибо мой заговор крепок и лепок. Крепче камня каленого, вострее ножа булатного.

Морриган наклонила палец, сжимая его своими, выдавила пару капель крови на сургуч. Они мгновенно впитались, разукрашивая зеленый цвет алыми разводами. Руки всех троих над костром загорелись синим пламенем, а где-то за спиной Сурана услышала недовольное, гневное шипение, промчавшееся через ее плечо. Громкий треск ломаных сучьев прозвенел по всему лагерю, закладывая уши. Глаза подернулись едва заметной поволокой, Сурана напряженно выдохнула, чувствуя каждой клеточкой тела легкость и пустоту. Нерия ощутила, как от нее оттягивается потусторонняя энергия, как она струйкой, потоком бежит и впитывается в печать и пергамент. Ее что-то покинуло, точнее, что-то из нее пинками вышвырнули и загнали в бумажную клетку. Нерия облизнула обветренные губы. Ее освободили от демонических оков, но теперь в голове звучал, наверное, самый главный вопрос: «Что дальше?»

– Храни это письмо и отдай тому, о ком будешь знать, не первому встречному. Попробуешь его сжечь или уничтожить – печать сорвешь сама и станешь снова жертвой. И помни, чем больше времени протянешь ты, тем сильнее станет демон. Советую отдать такой подарок лучшему врагу, чем больше злости испытаешь ты, тем лучше. Хотя бы угрызения совести не будут мучить.

========== Часть 5 ==========

«Так же прилагаю письмо личного характера для Стража Алистера» – пальцы дрогнули, из заостренного конца перьевой ручки на размашистые с завитушками буквы упала чернильная капля. – «Я ценю его силу и доброту превыше всего, и мои старания в борьбе с нашим Зовом окажутся напрасны, если…»

Гонец на скакуне цвета вороного крыла скрылся за горизонтом, мчась обратно в Скайхолд, к леди Инквизитору, чтобы скорее передать послание.

___________________________

Он спустил с ее плеч рубашку и обнажил грудь. Она инстинктивно попыталась прикрыться, словно притворяясь стеснительной леди, но Каллен стремительно опустил голову и страстными поцелуями стал покрывать ее пальцы. Тревельян отдернула руки, и тогда он прижался лицом к ее груди, нежно поглаживая соски и играя с ними губами.

– Каллен, – она произнесла его имя мягко, неторопливо, смакуя на языке, и вдруг хрипло воскликнула от неожиданности и боли. Каллен крепко защемил пальцами левую грудь. Наслаждаясь ее живой упругостью, он двигал рукой вверх и вниз, перебирая пальцами вздувшуюся между ними поверхность груди, туго обтянутую гладкой нежной кожей. Каждое касание его губ и рук сопровождалось ее томными выдохами, и к Эвелин в голову закрадывалась мысль, что Каллен не такой уж и безгрешный, каким хотел казаться перед всеми.

Каллен обхватил губами розовый бутон соска, прикусив его зубами, и она застонала, вцепившись пальцами в его мягкие светлые волосы. Его губы такие горячие и такие мокрые, что терпеть не было мочи, Эвелин хотела прильнуть к ним, облизать, жадно целовать, но вместо этого только сильнее прижала за волосы его лицо к своей набухшей груди.