Список заветных желаний

– Догадываюсь, она ждала, что я сам найду ее. Ждала письма, телефонного звонка, любой весточки. А когда ожидания оказались тщетными, она решила, что я больше ее не люблю.

По спине у меня пробегает дрожь. Неужели мама умерла с мыслью, что любовь всей ее жизни оказалась обманом? Неожиданно для самой себя я задаю вопрос, который мучает меня уже несколько недель:

– Скажи, Джон, а почему ты не предложил мне сделать генетический тест? Кстати, если ты этого хочешь, я готова.

– Но я этого не хочу. Совершенно не хочу. У меня нет ни малейших сомнений в том, что ты моя дочь.

– Правда? Но ведь всякий на твоем месте сомневался бы. Ведь у Чарльза Болингера тоже имелся шанс стать моим отцом.

Джон молчит, задумчиво перебирая струны гитары.

– Вскоре после рождения Джея Чарльз сделал стерилизацию. Он не хотел больше иметь детей. Твоя мама рассказала мне об этом, когда мы полюбили друг друга.

Я потрясенно моргаю:

– Выходит, Чарльз с самого начала знал, что я не его дочь? Господи, неудивительно, что он не смог меня полюбить!

– А если бы у него даже оставались какие-то сомнения, достаточно было взглянуть на тебя.

– Значит, моего появления на свет никто не хотел. Не слишком приятная новость.

– Ты ошибаешься. Когда Элизабет узнала, что сделал Чарльз, она была в отчаянии. Она сама мне об этом рассказывала. Она очень хотела еще ребенка. Девочку. Часто повторяла, что всегда мечтала о дочери.

– Она так и говорила?

– Конечно. Ты себе не представляешь, как я был потрясен, когда мистер Полонски сообщил, что ее мечта исполнилась. И это я сделал ей такой бесценный подарок.

Я прижимаю руку ко рту:

– Мама тоже сделала нам с тобой бесценный подарок, оставив мне дневник, из которого я узнала правду.

Глаза его сияют от радости.

– Да, ты – это подарок, который я отныне буду получать каждый день, – говорит он, сжимая мою руку.

В субботу я улетаю с таким чувством, словно покидаю свою семью, а не людей, с которыми впервые увиделась два дня назад. В аэропорту опускаюсь на корточки и прижимаю Зои к груди. Она тычется носом в мой свитер и цепляется за него руками. Когда мы наконец разжимаем объятия, она поднимает большой палец:

– Моя сестра.

Я прижимаю к ее пальцу свой – это особый ритуал, который мы недавно придумали.

– Я люблю тебя, сестренка. Вечером я позвоню тебе, хорошо?

Джон обнимает меня своими длинными ручищами. В его объятиях я чувствую себя любимой и защищенной. Именно так и должна себя чувствовать дочь в отцовских объятиях. Прежде я только догадывалась об этом, теперь знаю на собственном опыте. Я закрываю глаза и глубоко втягиваю запах его кожаной куртки, который смешивается с запахом одеколона. Теперь для меня это аромат отца. Выпустив меня и отойдя на шаг, Джон смотрит мне в глаза:

– Когда мы увидимся снова?

– Приезжайте в Чикаго! Я очень хочу, чтобы вся наша семья познакомилась с тобой и Зои.

– Мы непременно приедем. – Джон целует меня и гладит по спине. – Беги, а то опоздаешь на самолет.

– Подожди. Хочу кое-что тебе подарить. – Я роюсь в сумке и извлекаю блокнот в кожаной обложке – мамин дневник. – Хочу, чтобы он был у тебя.

Он принимает мой подарок благоговейно, словно это чаша Грааля. Челюсть его слегка подрагивает. Я целую его в щеку:

– Если ты когда-нибудь сомневался в ее любви, прочти этот дневник, и все поймешь. Мама доверила бумаге то, что было у нее на душе.

– После нее остался лишь один блокнот? Больше она никогда не вела дневник?

– Похоже, нет. Я перерыла весь дом, но другого дневника не нашла. Думаю, история ее любви закончилась с твоим отъездом.

Пять часов спустя самолет приземляется в аэропорту О’Хара. Я смотрю на часы. Десять тридцать пять. Включаю мобильник и обнаруживаю сообщение от Герберта:

Жду тебя в зале получения багажа.

Никогда прежде у меня не было такого внимательного и заботливого бойфренда. Мне не придется ловить такси. Через несколько минут я увижу Герберта. Почему-то эта мысль не вызывает у меня воодушевления. Наверное, дело в том, что я слишком устала. Все, чего мне хочется сейчас, – оказаться в своей маленькой квартирке, растянуться на кровати и позвонить Зои.

Вот и Герберт. Сидит в зале получения багажа на металлическом стуле и читает какую-то книгу, по виду напоминающую учебник. Увидев меня, он вскакивает и бежит навстречу. Через несколько секунд я уже в объятиях самого красивого мужчины в аэропорту.

– Добро пожаловать домой, – шепчет он мне на ухо. – Я так скучал по тебе!

Я смотрю на него, слегка отстранившись. Он красив. Невероятно красив.

– Я тоже по тебе скучала.

Мы стоим, взявшись за руки, и ждем, когда на ленте конвейера появится мой чемодан. Рядом с нами – женщина с маленькой девочкой на руках, на голове у малышки смешная розовая шапочка, на которой вышиты маргаритки. Девочка пялит на Герберта голубые глазенки, словно зачарованная этим зрелищем. Он улыбается и машет ей рукой:

– Привет, детка! Какая ты красавица!

Девчушка немедленно расплывается в беззубой улыбке, на ее щеках играют ямочки. Надо же, такая кроха, а уже умеет флиртовать! Герберт смеется и поворачивается ко мне: