Сплетение

– Ты с ума сошел, – говорит она ему. – Зачем ты пришел сюда, сумасшедший?

Тут-то и свершилось чудо.

Сара

Монреаль, Канада

Началось все незаметно. Сначала ее забыли пригласить на совещание. «Мы не хотели тебя беспокоить», – скажет позже ответственный за это сотрудник.

Затем ей ничего не сказали о новом деле. «У тебя и так есть о чем подумать». Такие вот формулировки, даже похоже на сочувствие. Но Саре не нужны знаки внимания, она хочет работать дальше, хочет, чтобы ее уважали, как прежде. Не надо ее оберегать. И тем не менее с некоторых пор она чувствует, что ее стали меньше привлекать к жизни компании, к принятию решений, к разбору дел. Что-то ей забывают сказать, по каким-то вопросам обращаются к другим.

С тех пор как стало известно о ее болезни, Кёрст пошел в гору. Сара все чаще видит, как он обсуждает что-то с Джонсоном, смеется его шуткам, ходит с ним обедать. Инес тоже стала проявлять больше инициативы, позволяет себе больше вольностей в работе с делами, перестала советоваться с Сарой. Когда же Сара указывает ей на это, молодая сотрудница с деланым огорчением отвечает, что той «не было на месте», или что она была «недоступна», что означает «в больнице». Пользуясь ее отсутствием, Инес принимает за нее решения, выступает на совещаниях. В последнее время она очень сблизилась с Кёрстом, даже стала курить, чтобы, как думает Сара, выходить на перекур вместе со своим новым наставником. Может, и выкурит себе какое-нибудь повышение, кто знает?

В больнице у Сары начался курс терапии. Несмотря на советы онколога, она отказывается брать на эти дни отгулы. Отсутствовать на работе – значит уступить кому-то свое место, свою территорию – рискованная игра. Она должна продержаться во что бы то ни стало. Каждое утро она мужественно встает и идет на работу. Она не позволит этому раку отнять у нее то, что она выстраивала годами. Она будет сражаться, драться не на жизнь, а на смерть, чтобы сохранить власть. Только эта мысль и заставляет ее не падать духом, придает ей сил, упорства, энергии, которые ей так сейчас нужны.

Онколог, правда, предупредил ее: лечение будет тяжелым, и не только само по себе, но и из-за побочных эффектов. Он перечислил их все, составив для нее таблицу, где указал, когда именно у нее начнутся приступы тошноты, как скажется терапия на ее волосах, ногтях, бровях, коже, руках и ногах. Все, что ее ждет, день за днем, в течение нескольких месяцев, которые занимает курс лечения. Сара ушла от него с десятком рецептов – по одному на каждый побочный эффект, с которым ей придется помериться силами.

Но вот о чем он не сказал, о чем никто ни разу не заикнулся, так это особый эффект, гораздо более нежелательный, чем синдром «руки-ноги», гораздо более ужасный, чем приступы тошноты или когнитивные нарушения, чем этот туман, в который она иногда погружается. Побочный эффект, к которому она оказалась не готова и который не облегчить никакими рецептами, – исключение из жизни, эффект, идущий рука об руку с болезнью, медленное, болезненное отстранение, которое она испытывает теперь на себе.

Поначалу Саре не хотелось называть своим именем то, что происходит в фирме. Она предпочитала игнорировать «забывчивость» своих коллег, это необычное равнодушие в глазах Джонсона. По правде говоря, «равнодушие» – не совсем то слово, скорее это можно назвать некой отстраненностью, странным охлаждением отношений, которое чувствуется в их разговорах. Понадобилось несколько недель и множество деловых встреч, на которые ее не позвали, совещаний, о которых ее не известили, дел, которых ей не поручили, клиентов, с которыми ее не познакомили, чтобы она смогла наконец с уверенностью сказать: да, ее медленно, но верно отстраняют от дел.

И эти действия имеют название, которое ей трудно произнести: дискриминация. Термин, который она сотни раз слышала в ходе судебных разбирательств и который ее саму не касался, по крайней мере, она так думала. Тем не менее она наизусть знает его определение: «Любое различие, проводимое между людьми ввиду их происхождения, пола, семейного положения, беременности, внешности, имени, состояния здоровья, инвалидности, генетических характеристик, нравов, сексуальной ориентации или идентичности, возраста, политических взглядов, профсоюзной деятельности, принадлежности или непринадлежности к той или иной этнической группе, нации, расе или определенной религии». Этот термин связан с термином «клеймо», в том смысле, как определяет его социолог Ирвинг Гоффман: «Признак, делающий индивида отличным от категории, к которой его можно было бы отнести». Индивид, являющийся носителем такого признака, носит на себе некое «клеймо» и таким образом отличается от других, которых Гоффман называет «нормальными».

Вот так и Сара: теперь на ней «клеймо». Она поняла, что в обществе, где превалирующими качествами считаются молодость и здоровье, больным и слабым нет места. Она, принадлежавшая некогда миру сильных, вдруг пошатнулась и оказалась в противоположном лагере.