Сплетение песен и чувств

Ей на самом деле было интересно, что случилось с Артёмом, но больше ей хотелось просто поговорить, чем что-то выяснять. Артём же наверняка рассказал бы обо всем, но немного позже, тогда, когда это не усугубило бы и без того трагичную ситуацию.

Артёма спас звонок в дверь. Аня помчалась открывать. Евгений говорил что-то о больнице, об аварии, о работе.

– Да вы здесь выпиваете! – он вошел на кухню и развел руками. – А вообще-то правильно. Анечка, найди и мне стаканчик, я, пожалуй, тоже выпью. Никогда не думал, что с кем-то из нас случится что-то подобное.

Аня достала еще один бокал, поставила на стол и налила до самых краев. Не моргнув глазом, Евгений опустошил его и жестом попросил налить еще.

– Я все устроил, кажется, – произнес он уставшим и слегка осипшим голосом, – Крепись, Аня. И ты, Артём. Похороны завтра.

Аня всхлипнула. Артём вскочил со стула и подхватил ее, иначе она бы упала.

– Так, быстро, пей! – Евгений поднес к ее губам бутылку, в которой бренди оставалось совсем немного, на самом дне. – Ну-ка, раз и сделала глоток! Давай!

Отец Ани с размаху забросил пустую бутылку прямо в мусорное ведро, стоявшее в углу. В нем что-то зазвенело, очевидно, какая-то консервная банка.

– Артём, я надеюсь, ты завтра сможешь быть с нами, – Евгений вымыл руки и вытирал их бумажным полотенцем. – Конечно, я не могу настаивать, похороны – это всегда тяжело, но все же…

– Я иду – спокойно ответил Артём и добавил. – С Аней.

– А родственники, поминки? – Аня схватилась за голову, – Я же ничего не предусмотрела, ничего не сделала! Мамочка, мамочка, прости меня, прости меня, пожалуйста!

Она плакала так, как будто только что узнала о том, что мама погибла, о том, что ее больше нет и никогда не будет рядом. Так, как будто не было тех людей, кто готов был сделать для нее все и даже больше.

– Успокойся, Аня, постарайся успокоиться, – Евгений стал растирать ей руки. – Я был на работе мамы, то есть Наташи. Прости. Говорил с ее коллегами. Поминки будут в кафе, а в два часа дня прощание в крематории. Ань, пойми, самое лучшее, что мы можем сделать сейчас для мамы – это держаться, держаться вместе.

Аня закивала, однако не переставала плакать. Артём обнимал ее за плечи – и в какой-то момент уронил слезу на ее руку. Ему тоже безумно захотелось расплакаться, выплакать все, что накопилось и что нельзя выразить просто словами или еще чем-то. Отец Ани тоже был близок к тому, чтобы разреветься. Он перестал растирать Ане руки, сел рядом на стул и закрыл руками лицо.

– А ты знаешь эту историю, как мы с твоей мамой познакомились? – неожиданно спросил он.

Покрутив головой, Аня дала понять, что ничего не знает. Евгений этого не увидел, ждал, когда она ответит.

– Нет – наконец вырвалось у нее.

– Я так и думал – вздохнул Евгений. – И что, мама никогда об этом не вспоминала?

– Нет, – ответила Аня, на этот раз чуть громче и увереннее.

– Нет, это интересно, это просто интересно! Никогда не рассказывала! Ну, Наташа, – Евгений выпрямил спину и растянулся на стуле. – Артём, будь мужиком, приготовь что-нибудь пожрать, нам всем надо поесть и выспаться как следует.

Артём повиновался, тем более что Аня посмотрела на него таким умоляющим взглядом, что трудно было возразить, или вообще оставаться равнодушным. Он зазвенел сковородками, выбирая ту из них, что побольше и поглубже. Пакет с картошкой был завязан так туго, что Артёму пришлось его просто-напросто разорвать. Круглая картофелина выскользнула у Артёма из рук на кафельный пол и выкатилась прямо на середину кухни. Он побежал за ней. Все это выглядело довольно нелепо, и при других обстоятельствах Аня наверняка рассмеялась бы и посоветовала быть более расторопным. Сейчас же она удивленно посмотрела на него красными заплаканными глазами.

– Мы познакомились с твоей мамой очень давно, в девяносто втором году.

Я приехал сюда учиться, параллельно учебе работал, где только было можно. Времена были лихие, и тебе, Ань, сложно, наверное, это представить, но еще и голодные. Не помню, отменили уже в городе карточки или нет, не в этом дело.

Артём привычными движениями чистил картошку – быстро, ловко, одну за одной, не останавливаясь. Конечно, ему интересна была эта история. Если не считать отдельных отрывочных деталей, об Ане он не знал толком ничего, а расспрашивать было не совсем удобно. Да и Аня всегда обижалась на подобные расспросы.

– Так вот – продолжал Евгений. – Как-то раз я возвращался очень поздно, где-то разгружал какие-то машины, весь уставший, грязный, шел в свою комнатушку, которую снимал на Карповке, совсем рядом с тем домом, где коммуналка была, на углу, там еще сквер небольшой. Помнишь, Ань?

– Ага – вздохнула Аня.