Сплошная скука. Реквием по шалаве

— Речь не о том, чтобы одним махом на всем поставить крест, — спешу я предупредить его. — Так или иначе, ты понесешь наказание, потому что в нашей стране существуют законы. Однако степень наказания может быть разной, и зависит она от твоего дальнейшего поведения.

— Скажите, что я должен делать? — спрашивает проводник.

— Тебе следует продолжать путь до Стамбула.

— Как же это?

— А так — будто ничего не случилось.

— Может, мне уже не стоит возвращаться... — испытующе смотрит на меня этот человек.

— Дело твое.

— А если они помешают мне вернуться?

— Мы поможем.

— А если попытаются меня ликвидировать?

— Есть такой риск. Но ты уже предупрежден и должен быть более осмотрительным. К тому же речь идет только об одних сутках, после чего ты возвращаешься обратно. А главное, делай вид, что ничего не случилось и что ты не склонен отказываться от своих намерений.

Проводник снова погружается в размышления. Потом вдруг решает:

— Хорошо. Я готов.

— В таком случае, — говорю, — давай выкурим еще по одной и подробнее обсудим, как действовать.

* * *

Вокзал в Стамбуле. Ничего особенного, кроме шума, сутолоки да адского зноя, в чем тоже нет ничего особенного. Из дверей вагонов второго класса с криками посыпали суматошные пассажиры — одних вытаскивают, других вышибают. Вышибать трудно, потому что у каждого пассажира по восемь-десять чемоданов. Самые нетерпеливые передают свои вещички через окна в руки рвущихся в бой встречающих. Приезжающие — большей частью рабочие, возвращающиеся с заработков из Швейцарии, ФРГ или Дании.

В иные времена люди шли в отхожие промыслы, гордые своим мастерством, любимыми ремеслами. Нынче же самое главное — иметь крепкие руки, чтобы выполнять работу, для изнеженных европейцев слишком грубую, — копать лопатой землю да перетаскивать тяжести. А если проработал несколько лет, ведя счет каждому медяку, можешь скопить достаточно средств, чтобы набить картонные чемоданы низкопробными, уцененными товарами и триумфально вернуться на родину.

Стоя в коридоре у окна вагона, я наблюдаю за тем, как поезд освобождается от победителей и трофеев, и нетерпеливо жду, когда в толпе появится мой человек. Несколькими окнами дальше Томас с секретаршей тоже ждут встречающих. Я делаю вид, что не замечаю его, да и он, похоже, не обращает на меня никакого внимания.

Томасу больше повезло. К вагону пробивается высокий мужчина в темно-синей шоферской фуражке и принимает из рук дипломата два маленьких чемоданчика. Минутой позже появляется и мой человек, и мы сквозь жару, скопище людей и горы чемоданов плывем к месту стоянки нашего «мерседеса».

Боковым взглядом мне удается заметить, что дипломат и его секретарша уже удаляются на черном «бьюике», а позади них в шикарном такси в обществе незнакомого молодого человека дремлет Борислав. Все это сейчас меня мало трогает, и я даю знак своему человеку ехать в отель.

— Я должен любой ценой повидаться со своим другом, — предупреждаю его вполголоса. — Пусть ненадолго, хотя бы на минуту. И чем скорее, тем лучше.

— Первая условленная встреча через час, — информирует меня человек за рулем, которого я знаю только в лицо, а то, что он — Манев, мне становится известным лишь сейчас. — Ну и жара!

И мы толкуем о жаре. Отель несколько выше среднего разряда, что вполне отвечает моему служебному рангу. А вот бару просто цены нет, такой он уютный, тихий и, что самое главное, прохладный. Я отдаю ему должное, убив ровно час и сорок минут за чашкой кофе и чтением французских газет, датированных вчерашним днем.

Ровно через час сорок у входа появляется Манев и делает знак, что пора ехать. Снова садимся в «мерседес» и после необходимых маневров (конечно, в целях предосторожности) подкатываем к тротуару, где в жиденькой тени дерева нас ждет Борислав.

— Томас ускользнул от меня, — жалуется он, подсаживаясь ко мне на заднее сиденье. — Ускользнул, потому что я придерживался твоих инструкций...

— Ты правильно поступил, — отвечаю я, проглотив любезный намек.

— Недолго побыл в отеле, вышел на улицу, поймал такси, и, пока ехал по городу, я еще мог сидеть у него на хвосте, но, как только он устремился за город — было заметно, что он настороже! — мне пришлось дать отбой, иначе бы он меня сразу засек.

— Ты правильно поступил, — повторяю я.

— Но вот курьез, — продолжает Борислав, не обращая внимания на мое одобрение, — едва успели мы съехать на обочину, видим, следом за ним катит на каком-то захудалом таксомоторе косматый с гитарой, помнишь? И поскольку относительно этого типа ты мне особо строгих инструкций не давал, мы помчались вдогонку. Короче говоря, узнали адрес виллы.

— А где сейчас Томас?

— Возвратился в отель.

— А косматый? — Завалился в какой-то притон, где одна половина посетителей впрыскивает себе морфий, а другая курит марихуану.

— Оба на виду?

— Все трое, — вносит поправку Борислав. — Ты забываешь секретаршу.

— Чудесно. А сейчас слушай и засекай в уме.

Коротко рассказываю ему о разговоре с проводником. Очень коротко, поскольку Борислав умеет понимать с полуслова.