Сплошная скука. Реквием по шалаве

Я пожимаю плечами. В конце концов, какая разница. Мы с Бориславом — дилетанты в этой области... И все же зло берет, когда материал нам показывают кусками, да еще вперемешку.

Техник подходит к столику, на котором стоит магнитофон, объясняет:

— По сути дела, на первой кинопленке заснято лишь одно действие: Боян влезает в окно виллы, на второй этаж. Анна бросает ему веревку при помощи этой веревки он и взбирается.

— Ясно. Давай послушаем, что было дальше.

Техник включает магнитофон, и после непродолжительного шипения в зале звенит девичий голос:

— Ты настоящий альпинист!

— Не боишься отца разбудить? — тихо спрашивает парень.

— По правде говоря, отец сюда никогда не приходит, если догадывается, что у меня гости, — успокаивает его Анна.

— Тогда зачем же ты меня заставила лазить как обезьяну?

— Чтоб испытать тебя! — смеется девушка. — В прошлом году я так разыграла одного парнишку — обхохочешься. Если, говорю, отец дознается, что ты у меня, он тебя прикончит... И представь, он вообще не рискнул прийти. Терпеть не могу трусов...

— Ясно. А сколько примерно народу лазило к тебе по веревке?

— Только ты... На того дурачка я, правда, тоже рассчитывала... А если парень так себе — зачем мне его и испытывать? Такого я впускаю прямо через парадное.

— Ага, значит, там валят толпой?

— Уж прямо толпой!.. Надеюсь, ты не станешь затевать скандал из-за нескольких глупых историй? Хотя мне это было бы по душе.

— Я не ревнивый.

— В-самом деле? Жаль.

— Я хочу сказать, что до сих пор не был ревнив. Потому что не любил. Может, потом и стану ревновать, не знаю.

— Значит, я должна вызвать у тебя ревность? Вскружить тебе голову, заставить тебя бредить мной, сходить с ума, забыть все на свете и... что еще? Скажи, дорогой, как мне тебя охмурить?

— Есть один способ, — отвечает парень. — Во-первых...

Короткая пауза.

— Я вся внимание! — восклицает девушка. — Во- первых?

— Во-первых, перестань кривляться.

Опять непродолжительная пауза.

— А мне так хотелось повалять дурака, — с легким вздохом заявляет Анна.

Далее слышно лишь шуршание пленки.

— Очередная запись сделана сорок минут спустя,— со служебной педантичностью поясняет техник.

— Ага, — говорит Борислав. — Это как многоточие в романе. А после точек — потом, дескать, они пили кофе.

Техник, призывая к тишине, поднимает руку — слышится голос Бояна:

— Глотнешь коньяку?

— Милый... Ты не только бесстрашный, но и сообразительный, — замечает Анна.

— Разыгрываешь меня?

— Радуйся. Если бы я заговорила всерьез, тебе бы несдобровать. Серьезные дела, как тебе известно, обычно кончаются женитьбой, вообще паршиво... — Вероятно отведав коньяку, Анна говорит: — Чудесно... — И чуть позже: — Скажи, милый, ты не подсыпал сюда наркотика, чтобы мне сделать сюрприз?

— До сюрпризов пока не дошло дело, — отвечает Боян.

Техник нажимает на кнопку магнитофона и поясняет:

— Звукозапись на этом кончается. Второй кусок кинопленки заснят двадцатью минутами позже.

Другой техник гасит свет и включает кинопроектор. На экране — фасад кокетливой двухэтажной виллы, вырисовывающийся среди зеленой листвы.

— Снимали на инфрапленку, потому изображение ясное, — предупреждает техник. — Замечу, что ночь тогда была очень темная.

В окне второго этажа появляется Анна. Оглядевшись, она бросает вниз конец веревки. Внизу, между деревьями, появляется Боян. Ловко, едва касаясь ногами стены, он поднимается наверх и влезает в окно.

По экрану пробегают какие-то черточки — поврежденная пленка. Снова виден фасад виллы.

— Это уже вторая часть, — говорит техник.

Теперь альпинист демонстрирует свое мастерство, не прибегая к помощи веревки: залезает на подоконник, цепляется за балкончик мансарды и вскоре добирается до входной двери, что-то достает из кармана и, судя по всему, орудует отмычкой. Наконец дверь открывается, Боян исчезает в темном помещении мансарды и закрывает за собою дверь.

Возвращение нашего героя через балкон в комнату Анны прокручивать в качестве эпилога не стали.

— Время между двумя действиями — ровно пять минут, — поясняет техник.

— Всего лишь? Невероятно! — восклицает Борислав.

«Эмиль, а что бы ты сделал, если бы твой сын стал предателем?» — слышится мне голос Любо.

Звоню в «Рилу», чтобы заказать столик на террасе — ведь сегодня суббота, — и выхожу на несколько минут раньше, как приличествует кавалеру. По календарю только конец весны, а температура уже вполне летняя. Не случайно Маргарита появляется на террасе в элегантном легком платье — крупные белые цветы на голубом фоне (а может, наоборот, голубые цветы на белом, фоне — словом, что-то в этом роде). За столиками на террасе уже сидит самая разношерстная публика, и, встречая свою даму, я невольно замечаю с чувством былой досады, что сидящие вокруг мужчины уже «положили глаз» на фигуру моей приятельницы.

— Ты просто ослепительна, — шепчу я. — Голубая Маргаритка...

— Брось свои шуточки! — говорит она, хотя лицо ее при этом сияет.

Я веду Маргариту за столик в дальнем углу (выбрал его сам, не без умысла) и подаю ей меню.

— Они по-прежнему с тебя глаз не сводят, — бормочу я, пока Маргарита обдумывает, что заказать.