Сплошная видимость (СИ)

— Судить о человеческой психологии по группке извращенцев — браво! Совсем дурак?

— Зато ты очень умная, — угасшим тоном попытался Люк ответить сарказмом.

Меня в очередной раз захлестнула волна вины за сказанное. Он ведь действительно ни в чем не виноват, а злюсь я только на себя… В молчании неподвижно мы просидели долгую минуту. В душе у каждого бесчувственно тикали настенные часы, большие, громкие и пыльные.

— Ты считаешь, что я глупый мальчишка, — негромко, сердечно заговорил первым Люк, — но я уже взрослый, думаю о всяких умных вещах…

— О каких это?..

— О будущем, о том, кем хочу стать…

— И кем же?..

— Понятия не имею… Но думаю ведь — уже цент в копилку!

«Вот и я не знаю…» — вздохнула я, виском прилипнув к прохладной стене.

— Ты поможешь мне переодеться?.. — убито переступила я через стыд и гордость.

Он благодарно улыбнулся в пол, словно я признала во всеуслышание, что только на него, такого взрослого и сильного, могу положиться.

— Рад быть тебе полезен.

***

Лежа при тусклом свете лампочки в изголовье на своей нижней полке, я не могла одолеть самого страшного, сильного, свирепого врага из всех!.. Себя… Свежие воспоминания накатывали волнами, морская соль дополняла их молочной пеной — и так на пустом месте вырисовывались детали, которым в реальности не было места…

Люк доблестно помог мне со всем: достал из шкафа чемодан, в нем по озвученной мною инструкции отыскал чистую одежду. Я долго билась над дилеммой: позволить ему увидеть и дотронуться до нижнего белья, хранящемся там же, — или не упомянуть про него и ходить по кораблю без трусов да с очертаниями сосков?.. Боже, ни в коем случае!.. Второе было на порядок стыднее, так что пришлось попросить Люка мне и в этом подсобить. Я могла одной рукой справиться с нижней частью тела, но с верхней возникали серьезные проблемы. Люк стоял, отвернувшись к шкафу, пока я оголяла низ и кое-как, с мысленным кряхтением натягивала салатовые трусы и свободные черные шорты, — он практически уткнулся в дерево носом; попроси я его закрыть глаза, он бы наверняка сделал это как ребенок — ладонями.

— Ну… Вот как бы и все… — тягостно вздохнула я. — Можешь смотреть.

— Теперь верх? — подошел он. На краю моей полки своего звездного часа ожидали салатовый лифчик и черная майка с совсем незначительным вырезом.

Люк протянул руки к моим бокам, чтобы взяться за края ткани и стащить через голову, но я вовремя его остановила, ведь с привязанным к груди гипсом дергать вверх одежду — ну очень плохая идея. Он провозился долго, вызволяя сперва здоровую руку, следом — голову, только потом шершавый гипс, неприятно царапающий материю. Подними я глаза, увидела бы, как сильно он нервничает, как бродит его взор то в одну сторону, то в другую, ни на чем долго не задерживаясь, точно способен был, остановившись, обжечься. Но я сама была в положении еще более незавидном: едва его пальцы вскользь касались кожи, ослепляющие сознание искры неслись к тому неосмотрительному, импульсивному, глупому и требовательному участку мозга, что по природе своей тянется к удовольствию… Пережитый эпизод у бассейна мотеля аукался не полностью — мучительно приятно эфемерный горячий язык скользил опять по половым губам, раздвигал их неопытными напористыми движениями, отчего только-только надетое нижнее белье намокало…

Когда Люк расстегивал лифчик, я стояла к нему спиной. Плечом и шеей ощущала неосторожное дыхание, прохладное, пробуждающее табун мурашек, тотчас сбегающихся к позвоночнику… Так же, со спины, Люк помог мне надеть свежий бюстгальтер, застегнул, царапнув крючком меж лопаток. Весь флер романтики испарился, когда очень не по-джентльменски он проталкивал мою голову в узкое горло безрукавки, устроил на голове сеновал — наэлектризовавшиеся волосы взвились, спутались, выбились из общего покладистого потока и торчали теперь как иглы дикобраза.

— Ну, вот и все, — непутево похлопал он меня по плечу, как не делал, кажется, никогда за всю свою жизнь. Этот жест выглядел картонным, словно плохой актер оказался на сцене с именитыми мастерами их общего дела, отчего его бездарность во вранье стала видна еще отчетливее. — Спокойной ночи?..

— Спокойной, — с болезненной улыбкой благодарности и разочарования тихо ответила я.

Мы забирались в постели синхронно: пока я пыталась понять, лучше подсунуть одеяло под гипс или укрыть больную руку, Люк тоже копошился над моею головой — раздевался прямо на полке, подальше от моих глаз. Удивительное решение для человека, способного «шутки ради» избавиться от плавок на вечеринке…

…И вот теперь где мы оказались: под неярко горящим ночником, чтобы с непривычки в полнейшей темноте не убиться, пойдя в туалет; под полкой лежащего в абсолютной тишине Люка, наверное, спящего уже, видящего совершенно отстраненные сны; да под прессом собственных неуемных, бесконтрольных фантазий, в перепачканном смазкой нижнем белье…