Сплошная видимость (СИ)

— Холодает, — верно подметил он. — Давай спустимся. Тем более время ужина. Не знаю, как ты, а я проголодался!

Слабо сочувственно улыбнувшись, я в обнимку с отцом направилась к металлической лестнице, ведущей в тепло и электрическое зарево. За нами следом поспешили Кэмерон и Люк, последние минуты непонятно по какому поводу начавшие в шутку бороться. Не мудрено, Люк проиграл — и теперь широко улыбающийся Кэмерон вел его, держа голову в нежном захвате, а тот упирался, смеясь, и не оставлял попыток наступить своему отцу на ногу. Опасные игры: если Кэмерон потеряет равновесие, то свернет Люку шею… Но мне было не столько страшно за него, сколько завидно. До появления Люка — до развода моих родителей и сразу после него — в играх со мной папа тоже не нежничал, и мне это нравилось! Помню, в детской у меня был целый арсенал игрушечного оружия, а игра в войнушку в роли вооруженного до зубов плюшевого медвежонка была самой любимой! А где все эти богатства сейчас?..

— Пап, а почему и когда именно мы перестали так же играть? — спросила я, когда от холодного ветра нас укрыли светлые стены, испещренные стеклянными дверями и широкими витринами разномастных магазинов, занявших верхний этаж корабля.

Папа обернулся на мужа и пасынка, не оставляющих задорное ребячество, и со вздохом пожал плечами:

— Не знаю, просто время шло и…

— И?..

— И ты из девочки-озорницы превращалась в хрупкую ранимую девушку. Это сложно объяснить… даже самому себе… Но, согласись, сейчас сложно нам с тобой вести себя так же, чтобы обоим потом не стало неловко.

В этот момент Кэмерон с победоносным смешком отвесил Люку увесистый пинок под зад, и улыбнулся не только получивший по заслугам мальчишка, но и незнакомцы, поравнявшиеся с нами, и я. Наверное, папа во многом прав… Кэмерон может схватить Люка одной рукой — вокруг ребер, второй — под бедро, с внутренней его стороны, и швырнуть на диван! — а со мной подобные прикосновения оказались бы на границе сексуальных домогательств… Люк на вечеринке сдернет плавки-шорты — это шутка, все смеются от нелепости и стыда; девушка публично снимет трусы — «Здесь что, снимается порно?» Сколько видов спорта базируется на драках между мужчинами, но если девушки метелят друг друга — «У-у, дикие киски что-то не поделили! Неси камеру — «секси»!» Наша реальность заполнена невидимыми перегородками, которые не заметишь, пока не ударишься о какую-нибудь лбом до искр из глаз. И я заперта в этом стеклянном лабиринте, как и многие другие. Швырнуться бы чем-нибудь потяжелее, наполнить бы эту духоту звоном битого стекла.

Время, ноги и брошюрка-карта, взятая по пути с миниатюрной проволочной стойки, каких тут разбросано было с лихвой, привели нас в буфет на запланированный ужин. Впервые я столкнулась со «шведским столом» такого размаха! Внушительного размера помещение, огороженное полукругом большущими окнами от потолка до пола, свой центр предоставило длинным стойкам-столам, ломящимся от разномастных блюд! Под защитой античихательных стеклянных щитков голодных туристов ожидали заполненные доверху глубокие стальные емкости, поверх каждой поблескивали в свете ламп щипцы или черпак. Вдоль окон в несколько рядов стояли квадратные столики, где выбранный ужин и необходимо было есть. Официанты в зале присутствовали, но занимались только заменой опустошенных металлических емкостей на полные. Отдельно стоял длинный стол со всевозможной посудой, поблизости — чтобы с бокалом не надо было далеко идти, — автоматы с напитками. Строго безалкогольными, а для выпивки — «Пройдемте в платный бар, где даже скромное пиво имеет впечатляющую наценку!»

Отец уже взял два подноса, собираясь помочь мне с выбором еды, но Люк один из них выхватил, чуть не опрокинув уже приготовленный стакан.

— Я помогу!

Папа кивком отдал честь его похвальному стремлению, вместе с Кэмероном пошел вперед, а мы чуть задержались у стола с посудой, так как Люк долго соображал, нужно ли брать глубокую миску из дальней «башенки».

— Большой тарелки хватит, думаю, — мягко подсказала я. — И десертной, вон той.

Отец и Кэмерон запросто могли бы справиться с двумя подносами, но Люк — нет, поэтому решил в первую очередь позаботиться обо мне, а потом уже взять еды для себя, что необычайно трогало. В потоке более быстрых и ловких туристов мы неспешно двигались вдоль защитного стекла, на каждое блюдо Люк указывал пальцем, спрашивая: «Это?» Я то кивала, то мотала головой, со смущенной улыбкой добавляя всякий раз пластиковое «Спасибо», словно он сам готовил и теперь заслуживал благодарность за каждый кусочек еды. От неловкости зажимало горло, от голода побаливал живот, под гипсом ныла рука. Хотелось уже найти глазами родителей и сесть за выбранный ими стол.

— Мне хватит, спасибо.

— А как же сладкое? — взглядом указал Люк на пустую десертную тарелку. Мы перешли к стальным подносам с десертами, Люк тотчас выискал уже нарезанный яблочный штрудель. Приятное, вкусное лакомство, его любимое. — Возьмешь? — загорелся Люк, точно предлагал мне поскорее распаковать рождественский подарок, им купленный от всего сердца.