Спокойной ночи, красавчик

Я слышу, как открывается дверь в кабинет Сэма, а затем щелкает выключатель. Она ходит по комнате и, – боже мой! – открывает ящики стола. Я не знаю, что делать. Позвонить в полицию? Накричать на нее, чтобы она ушла? Я знаю. Я спущусь туда и напомню ей, что это частная собственность. Но, когда я собираюсь встать, она начинает плакать.

– Привет, это я. Я в офисе Сэма. – Она замолкает. – Нет, я пришла одна. – Она снова делает паузу, шмыгая носом. – Я нашла ключ в одном из карманов его пальто. – Что-то в ее голосе не так, и мне требуется миг, чтобы понять, что именно: ее французский акцент исчез. – Я только что вошла.

И тут меня осенило. Этот голос. Я знаю этот голос. Тот же самый, что и в лекции с YouTube – «Страдание и бытие женщиной», которую я пересмотрел, по меньшей мере, уже раз двадцать. У меня кружится голова. Француженка – вовсе не француженка.

Француженка – это его жена.

Глава 23

– И что? – нервно спрашивает Мэдди. – Как все выглядит?

Энни медленно открывает еще один ящик стола Сэма и видит ряд ручек и тетрадей в клетку, как он любит. – Нормально, – говорит она. Книги на своих местах на полках, на ковре еще видны следы от пылесоса. – Я была здесь на днях, и все выглядит точно так же.

Энни слышит, как Мэдди глубоко вздыхает, и представляет себе, как кузина стоит у входа ее ресторана в Бордо и курит единственную сигарету, которую позволяет себе в конце вечера, обслужив последний ужин за день. Мэдди старше всего на одиннадцать месяцев, и их часто принимали за сестер во время летних каникул. Энни с родителями проводили их во Франции, на оливковой ферме, где выросла ее мать, и где теперь живут ее тетя и дядя. Мэдди и Энни каждый год вели календарь с обратным отсчетом, считая дни до приезда Энни. Им нравилось жить в одной комнате, хотя в доме хватало места, чтобы выделить Энни собственную.

– Мне не нравится, что ты там одна, – говорит Мэдди. – Можешь поскорее убраться оттуда?

– Да, – говорит Энни.

– Обещаешь?

– Да. – Энни вешает трубку и оглядывает комнату. Здесь так спокойно. Вид на покрытый ковром тумана двор. Палладиево-голубые[41] стены – этот оттенок, как объяснил Сэм, должен вызывать умиротворение. («Я думала, что это твоя работа», сказала Энни, когда он показал ей образец.) Она подходит к столу рядом с креслом Сэма, перебирает лежащие на нем бумаги. Научная статья об Анне Фрейд и защитных механизмах. Последний выпуск еженедельника «Ин Тач Викли» с историей о тайной мексиканской свадьбе Крис Дженнер[42] на обложке.

Энни опускается на диван и смотрит на пустое кресло Сэма напротив нее, представляя его таким, как несколько дней назад, когда она внезапно появилась в его приемной, притворяясь пациенткой.

Она закрывает глаза, вспоминая выражение его лица. Женщина в костюме в тонкую полоску и с красной помадой вышла пять минут назад, кивнув Энни на прощание. – Энни, – растерянно произнес Сэм, увидев ее в одном из белых кресел, листающей «Нью-Йоркер». – Что ты здесь делаешь? – Он подошел, чтобы обнять ее. – Я жду новую пациентку с минуты на минуту…

– Энни? – сказала она со своим лучшим французским акцентом. – Вы, должно быть, перепутали меня с другой пациенткой, доктор Статлер. Меня зовут Чарли. Я послала вам имейл, чтобы записаться на прием.

– Это были вы? – Сэм сделал паузу, а она наблюдала, как до него доходит. Письмо, которое он получил тремя днями ранее от аккаунта в «Гугл», созданного ею специально для этого случая; Чарли, двадцать четыре года, тревожная и неуверенная в своем будущем. Он написал ответ, предложив это время, и Энни гадала, подыграет ли он. Здесь, в его офисе; это пока их самая авантюрная вариация «погони». – Да, конечно. Чарли, – сказал Сэм, как она и надеялась. – Простите мою ошибку. Прошу, входите. Присаживайтесь, где вам нравится.

– Куда угодно? – уточнила она, входя в его кабинет и снимая пиджак. – Даже на ваше кресло?

Он прекрасно играл свою роль – принципиального, любознательного психотерапевта, задавал вопросы о ее прошлом, говорил своим самым профессиональным тоном. Энни смакует эту мысль. Она сидела на диване, описывая в мельчайших подробностях опыт секса с другим мужчиной, зная, что ее духи задержатся здесь, отвлекая его до конца дня.

Энни планировала закончить игру в ночь шторма, отправив сообщение от имени Чарли накануне вечером, приглашая его «к ней». В тот день по пути домой она заехала в магазин за двумя бутылками красного вина и ингредиентами для любимых блюд Сэма – лазаньи и буханки теплого чесночного хлеба. Весь день она предвкушала, как откроет ему входную дверь. Она собиралась налить им вина, разжечь камин и сесть босиком на диван. Сэм бы стал объяснять, что испытывать чувства к своему психотерапевту – не такая уж редкость. Она бы сказала, что он умен, а потом описала бы то, что они делают друг с другом в ее фантазиях. Она уже села обедать, когда пришло его сообщение, как раз вовремя, в 17:03, после ухода последнего пациента.

«Привет, Чарли. Я думал о вашем приглашении».

«И что же?»

«И я приеду».