Спокойной ночи, красавчик

– Вообще-то я фанат «Западного крыла», – оживленно говорит Сэм.

– Женщину зовут Лори, и ее играет актриса Лиза Эдельштейн. Лори учится на юридическом факультете и пытается оплатить учебу. Сэм Сиборн не знал, что она проститутка, когда спал с ней.

– По крайней мере, не на уровне сознания, – бормочу я себе под нос, опуская полотенце в воду.

– Что, прости? – уточняет Сэм. – Что ты сказал?

– У Сэма Сиборна никогда в жизни не было стабильных отношений. И ладно, хорошо, пусть он и говорит, что не был в курсе ее профессии, ясно, что в глубине души, подсознательно, он знал, что она не из тех, с кем заводят долгосрочную связь. Вот почему его так тянуло к ней.

– Да, – соглашается Сэм. – Интересно.

– А хотите узнать, почему он такой? – Продолжаю я, отжимая полотенце. – Из-за интрижки его отца. Сэм Сиборн узнал, что у его отца был роман, целых двадцать восемь лет, хотя он был женат на его матери. И это глубоко потрясло его представления о том, на что он может и не может положиться. И даже не спрашивайте меня о Джоше Лаймане. – Я подхожу к кровати Сэма. – Что? – Спрашиваю я, заметив выражение его лица.

– Он пожимает плечами. – Даже не знаю. Просто… – Он глубоко вздыхает. – Я могу понять, о чем ты говоришь.

– Можете? – Переспрашиваю я, задирая его подбородок к потолку. – Каким образом?

– Мой папа бросил мать ради другой женщины, – признается он. – Если быть точным, уехал от нас в мой четырнадцатый день рождения. – Я осторожно протираю его кожу вокруг швов. – Знание, что твой отец неверен, может замутнить рассудок, и, как и Сэм Сиборн, я использовал девушек, чтобы избавиться от этой боли. – Сэм морщится. – Мне стыдно за то, насколько хорошо я умел манипулировать девушками.

Я отступаю на шаг. – Никогда не понимал парней вроде вас, – говорю я. – Не обижайтесь, но мне всегда казалось, что, чем больший кто-то придурок, тем больше девушек хотят с ним встречаться. Как вам это удавалось?

Сэм смотрит мне прямо в глаза. – Хочешь узнать секрет соблазнения?

– Вы серьезно? – Спрашиваю я.

– Садись, – командует Сэм, кивая на свое кресло.

Я медленно пересекаю комнату.

– Разводить девушек – тонкое искусство, – начинает Сэм, когда я сажусь. – Но в основном все сводится к одному приему. – Он делает паузу.

– Какому?

– Найти их слабость и использовать ее. Ты должен заставить их думать, что заботишься о них. Убеди их, что ты никогда и ни с кем не чувствовал ничего подобного. Но самый быстрый способ ее заполучить, – Сэм наклоняется вперед и понижает голос. – Это заплакать.

– Заплакать?

– Да, о печальном прошлом. Умершая собака. Отец, бросивший тебя в твой четырнадцатый день рождения. Добавь немного фальшивых слез в эту смесь, и через десять минут под тобой будет голая девушка.

– Это отвратительно, – говорю я.

– Знаю. В смысле, сейчас. Когда я был моложе, я так не думал.

Я колеблюсь. – Могу я предложить свою теорию?

Сэм кивает.

– Вы использовали девушек, чтобы чувствовать себя ценным, – предполагаю я. – Череда суррогатов того, чего вы по-настоящему желали: любви вашего отца.

Сэм выдерживает мой взгляд. – Да. – Соглашается он. – Возможно, ты и прав. Может быть, я винил себя в том, что отец ушел, и только переспав с новой девушкой, я чувствовал, что чего-то стою. Я всегда был на охоте за следующей. – Сэм закрывает глаза и морщится. – Я причинил боль многим людям.

– В каком-то смысле вы делали то, чего от вас ожидали, – подмечаю я. – Были парнем.

Сэм кивает. – Быть парнем не всегда легко. – Он смеется. – Представляю лицо жены, если бы она нас услышала. Два белых парня брюзжат о нашей тяжкой доле. Она бы не оценила.

– Надеюсь, вы уже не верите, что ваш отец ушел из-за вас, – говорю я.

– Нет. Уже нет. Все благодаря Клариссе Бойн.

– Она была вашей девушкой? – Спрашиваю я, откидываясь на спинку кресла Сэма.

– Так планировалось, – рассказывает Сэм. – Колледж в Итаке[53], психфак, первоклассные сиськи. Я записался на курс, который она посещала, «Психопатологию», думая, что это будет самый быстрый способ залезть к ней в трусы. Но потом я отвлекся на то, что говорил преподаватель. – Сэм задумчиво смотрит мимо меня. – На третьей неделе занятий доктор Роберт Карлайл стоял перед классом и зачитывал список симптомов. – Раздутое чувство собственной значимости. Потребность в чрезмерном внимании и восхищении. Полное отсутствие сочувствия.

– Нарциссическое расстройство личности, – вставляю я.

– Совершенно верно, – подтверждает Сэм. – Нарциссическое расстройство личности. Мы прочли несколько исследований на эту тему, и каждое из них было идеальным описанием Теодора Статлера. Я перечитал все, что мог, и пришел к заключению, которое искал с четырнадцатого дня рождения: мой отец ушел не потому, что со мной было что-то не так. Что-то не так было с ним.

– Похоже, это был переломный момент.