Спокойствие не восстановлено

А глаза, ох, нехорошие были глаза у Мати! Сдавалось Гошке, что глумится над ним Матя, словно сознает свою власть и превосходство. И все та же, однажды объявившаяся, виднелась в них болотная трясина, в которую не ступить - посмотреть, - по спине бегут мурашки.

Чувствовал Гошка, не в медяке дело, просто куражится над ним Матя. И как заяц с перепугу кидается на гончих, так Гошка, понимая, что не к добру его ссора с Матей и очень даже не нужна, продолжал:

- Я квартальному пожалуюсь! Он у нас вчера только был.

- Ой, испугал! - схватился дурашливо за голову Матя. - Пропал я тогда, совсем пропал!

- С дедом вино пил! - импровизировал Гошка.

- Вино пил? - без смеха и улыбки переспросил Матя.

- Да! Мадеру!

И опять Гошка понял, что не дело делает, не надо бы этого говорить. И почудилось вовсе несуразное, что не только между Сережей, его скрипкой и квартальным есть неведомая связь. Но что ко всему этому имеет какое-то отношение и Матя.

- Мадеру? - переспросил, прищурившись, Матя. - Чрезвычайно, сударик, любопытные вещи рассказываешь. И много выпили?

Трудно сказать, куда бы завел этот странный разговор, но в мастерскую вошел дядя Иван, и Матя разом переменился, обратясь в прежнего, всей Сухаревке знакомого мелкого жучка, для которого выгаданный пятиалтынный большая удача, а полтинник - почитай, счастье.

- Мое нижайшее, Иван Семенович! Как здоровьице, как драгоценная супруга?

- Все суетишься, полупочтенный. Слава создателю, пребываем в трудах праведных и молитвах. Бога не гневим и на него не ропщем. На чужую копейку не заримся... - Это уже был камешек в Матин огород, и он, зная доподлинно характер Ивана Яковлева, почел за благо ретироваться.

- Будьте благополучны все. Помолюсь о вас, благодетелях.

За всю свою тринадцатилетнюю жизнь Гошка не испытывал такого нарастающего чувства опасности и страха перед ней. Всякое случалось. И жестокие драки, в которых и Гошка бил, и сам бывал бит, чуть не до полусмерти. Не благородное собрание Сухаревка! А тут будто и впрямь попал в трясину, засасывающую все глубже и глубже.

Сейчас самым горячим Гошкиным желанием было дождаться завтрашнего дня, а с ним Сережу и упросить его забрать Гварнери, из-за которой, как ему казалось, над домом сгущалась гроза.

Ждать Сережу до завтра не пришлось. Смеркалось, когда Гошка услышал донесшийся из передней комнаты веселый голос, который он так не любил.

Сережа вошел в мастерскую чуть пошатываясь, улыбка во весь рот, глаза блестят.

- Эх, хороша жизнь! Что б там ни толковали философы. Сегодня гуляю, Гоша! - Наклонился к младшему приятелю: - Пришел, так сказать, освободить тебя...

Гошка, только что отчаянно хотевший избавиться от скрипки, испугался. Сережа был пьян.

- Выйдем... - предложил.

- Можно! Отчего бы и нет? Гошка, ты отличный человек и верный друг... - Сережа обнял Гошку за плечи.

Вышли во двор. Мартовский день угасал. Повеяло холодом. На небе зажглись звезды, серебрился тонкий серпик луны.

- Гошка, - продолжал Сережа, - я счастлив, как никогда. Я встретил девушку... Нет, не сегодня. Давно. Но мы все время не доверяли сами себе и боялись друг друга. А сегодня... - Сережа счастливо засмеялся. - И я могу сегодня же освободить тебя от Гварнери.

- Понимаешь, Сережа...

Гошка сбивчиво и путанно рассказал о внезапном приходе квартального, его туманных предостережениях, о Мате, который вел себя странно.

Сережа беспечно махнул рукой:

- Пустое! Бывает. Совпадение случайностей, а тебе видится бог знает что. Квартальному понадобились деньги, и он отправился обходить свои владения. Матя, понятно, зол на тебя. Упустил жирный кусок. Развеются все твои призрачные страхи. К завтрашнему дню и думать о них забудешь. Поверь мне!

Очень хотелось Гошке в это верить. Вынес тихонько узел. Отдал Сереже. И спал всю ночь, как прежде, спокойно и безмятежно. Словно гора с плеч!

А утром, вытаращив глаза, прибежала тетка Пелагея и, с трудом переведя дух, еле выговорила:

- Сережу-то Беспалого убили. Нынче ночью. В Грачевом переулке нашли...

Гошка, кое-как одевшись, рванулся на улицу. В Грачевом переулке толпился народ. Гошка вьюном, ловя краем уха разговоры, пробрался вперед, туда, где, окруженный людьми, лежал Сережа. Остекленевшие глаза словно в недоумении - как это могло случиться? - смотрели в небо. Руки раскинуты. Карманы вывернуты. Поодаль - растерзанные остатки узла, с которым покинул двор Яковлевых.

- Чего не убирают? - спросил кто-то.

- Квартального ждут. Господи, какого кроткого агнца погубили. За что? Много ли корысти от него?

- Скрипка! - закричал Гошка. - Из-за скрипки его!

Толпа расступилась, и вперед, сопровождаемый городовым, ступил квартальный:

- Что за шум? Почему сборище? А ну, разойдись!

Последнее говорилось более для порядка. Люди чуть подались назад, дабы показать, что вняли приказу начальства, и тут же сдвинулись, оставляя разве немного более свободного пространства.

- Вот, ваше благородие, человек убитый, - предупредительно пояснил городовой. - Дворник Никита Сысоев нашел.

- Кто таков?

- Сережа Беспалый... - ответило сразу несколько голосов. - Кто его не знает? За что только?