Сполохи (Часть 3)

- Вспомните, сколь кровавой и жестокой была борьба католиков и гугенотов у франков. А война в Англии? Ведь аглицкие протестанты убили до смерти своего короля Карлуса, потому что тот похотел просить помощи у католиков.

- Если открыто выступить сейчас, - твердо сказал Корней, - то у нас получится то же самое, только головы-то полетят наши.

- У архимандрита много людей, сила окажется на его стороне, - двигая густыми бровями, заявил Феоктист.

Отец Никанор тихо улыбнулся.

- Рано. Рано говорить о том, у кого сил больше. Не время. Наперво не мешайте тем, кто высказывает недовольство настоятелем. Когда охотятся на крупного зверя, вперед выпускают свору собак.

- Это нечестно, - заупрямился Корней, - в открытой борьбе охотник выходит на зверя один с рогатиной.

Отец Никанор укоризненно покачал головой.

- Брат Корней, ах, брат Корней, мне ли не знать твоих тайных помыслов... Ведь тебе скоро предстоит славно потрудиться на благо обители и преумножение ее богатств, а потому не выбирай дорог для достижения цели, ибо все они хороши.

Дьякон Сила, стараясь говорить вполголоса, прохрипел:

- Скоро Варфоломей уезжает в Москву, а я прослышал, что против Геронтия затевается заговор.

- Надо помешать, - решительно заявил Корней.

Отец Никанор пожал плечами.

- Как хотите, дело ваше. Но я не стал бы вмешиваться. До времени должны мы оставаться в тени. Мы поклялись не выдавать наших замыслов ни словом, ни делом.

- Но Терентий нам пригодился бы: весьма грамотный и начитанный муж.

- Ну что же, я не могу благословить на то, чтобы спасать Геронтия, ибо не в состоянии нарушить клятву, но также не в состоянии и наложить запрет. Мы одинаково отвечаем перед богом за свои поступки. Однако мой совет: спасти Геронтия от убийства может лишь один из вас, и ему долгое время придется носить печать никонианина.

Нахмурившись, отец Никанор замолчал. "Как сказал господь, так и я скажу: один из вас предаст меня", - подумал он с горечью.

- Что нам делать дальше, отец Никанор? - спросил Феоктист.

- Я добьюсь, чтобы вас отправили в вотчинные места. Там укрепляйте истинную веру в народе, призывайте людей к мятежу тайно и явно... Тс-с! Тише!.. На лестнице кто-то есть...

В несколько прыжков Корней достиг выхода. В черном провале схода ничего не было видно.

- Огня!

Дьякон Сила выхватил из-за пазухи свечу, запалил от лампады, сунул Корнею. Чернец нырнул в сход и увидел, как у поворота метнулась быстрая тень. "Лазутчик!" - Корней бросился вниз, срываясь с крутых ступенек, и в этот миг за поворотом что-то глухо стукнуло, покатилось, раздался короткий вопль, и вновь наступила тишина

Сквозняком задувало свечу. В ее колеблющемся свете Корней разглядел на узкой площадке перехода лежащего человека в монашеской одежде: ноги были раскинуты в стороны, голова неестественно повернута лицом к спине.

- Инок Григорий! - прошептал подоспевший Феоктист.

- Варфоломеев собутыльник. Подслушивал нас, - сказал дьякон.

Корней пощупал запястье у Григория - пульса не было. Поднявшись, чернец растерянно оглянулся.

- Шею сломал. Упал и сломал шею. Жаль... Надо убрать.

- Не надо, - остановил его отец Никанор, - обойдется без нас. Идем отсюда и встречаться здесь больше не будем...

3

В ту ночь Корней долго не мог уснуть. Нелепая смерть Григория мало трогала его, ведь могло случиться и так, что завтра пришлось бы им нести ответ. Он размышлял о другом. Перебирая в памяти события последних лет, он к удивлению своему убедился, что ни в чем не успел и ничего не достиг.

После того, как выпустили его из подземной тюрьмы, долгое время жил он затворником, старался избегать людей и усердно читал книги, которые брал у отца Никанора. Много их было у бывшего Саввинского архимандрита - с полтретья ста11 печатных и рукописных.

Когда Никанор появился в обители, многие стали искать его расположения: что ни говори, влиятельный человек, был духовным отцом у самого царя. Потому старались угодить ему. Отец Никанор ко всем относился ровно и благосклонно, но дружбы ни с кем не водил.

Однажды, уединившись, бродил Корней по берегу бухты Благополучия. Был ветреный осенний день, но в заливе, как всегда, волна была ленивой и тихой и глухо бормотала в прибрежных камнях. Внезапно Корней увидел неподалеку одинокую фигуру. Отец Никанор сидел на большом валуне, наблюдая за стайкой диких уток, плескавшихся на мелководье. Корней хотел было повернуть обратно, чтобы не нарушать покой старца, но тот, заметив чернеца, поманил его к себе.

- Сдается мне, что где-то я уже встречал подобное лицо, - сказал он, пристально вглядываясь в Корнея.

Чернец пожал плечами и счел за лучшее промолчать. Отец Никанор мягко улыбнулся.

- Однако ты не разговорчив, брат. Зовут тебя Корнеем?

- Да, - ответил монах.

- А в миру?

- Зачем тебе это, отец Никанор?

- Хочу знать, какого ты роду-племени.

- Я тутошний, беломорский. Помор.

Отец Никанор с силой провел ладонью по лбу.

- Довелось мне как-то в Звенигороде беседовать с одним молодцом-помором, звали его Бориской. Случаем, не сродственник твой? Уж больно вы схожи, токмо тот помоложе да посветлее.