Сполохи (Часть 3)

Над обителью плыл заунывный погребальный звон, хрипло кричало воронье. Церковь была полна народа. Несмотря на холодный февральский день, в храме от великого стечения людского стало душно и жарко. Стояли плотно, во все глаза следили за каждым жестом священников, вслушиваясь в каждое слово дьякона.

Наконец дьякон Иов, растворя огромный рот, в котором шевелился толстый красный язык, стал читать Евангелие. В толпе ахнули: Евангелие лежало на аналое, не покрытом пеленами, не было и свечи. Но когда дошла очередь до заамвонной молитвы и пономарь со святыней так и не появился из алтаря, стены храма дрогнули от негодующих воплей:

- Никониане проклятые, службу казите!

- Пономаря сюда, Игнашку!

- Дьякон, покажи служебник, по коему службу ведешь.

- Ой, братья, новой служебник-то, но-о-овой!

- Пономаря давай!

Несколько человек из первых рядов, сбив с ног священника, бросились в алтарь и выволокли оттуда Игнашку-пономаря.

- Отвечай, сукин сын, пошто святыню не вынес!

- Где-ка пелены к Евангелию?

Игнашка висел на руках дюжих мужиков, дрожал всем телом, под глазом у него расплывался и рос лиловый синяк, из носу текла сукровица.

- Говори! - гаркнул один из мужиков и треснул пономаря по уху.

- Ни при чём я, братья! - завизжал пономарь. - Так Геронтий велел!

- А-а-а! Геронтий! - ревела толпа. - Давай его!

Сшибая друг друга, метались по церкви, искали Геронтия, но он исчез. Опрокинули аналой на лежащего в беспамятстве священника, дьякона Иова спустили с лестницы.

- К келарю! К келарю Савватию челом бить! - кричал Сидор Хломыга, размахивая тяжелыми, как молоты, кулаками.

- Ищите Геронтия! - вопил страшенного вида, весь обросший цыганским волосом мирянин Гришка Черный.

- Геронтий у келаря, - запыхавшись, произнес Федотка Токарь, - заступы ищет, иуда.

- К келарю-у-у!

Зажав под мышкой книгу, Корней медленно брел по двору от трапезной, когда на него налетел Хломыга.

- Эй, чернец, идем с нами. Уставщик Геронтий по новым служебникам велел службу править. Ужо ему покажем!

Геронтий... Просил не мешаться в это дело отец Никанор. И все-таки Геронтий - мудрый чернец и всегда может пригодиться. Прибавив шагу, Корней пошел за толпой.

Пробиться к келарю было трудно. Кругом стоял шум, в келье Савватия Абрютина ругались. Визгливым голосом божился Игнашка-пономарь, поносил Геронтия и кричал, что делал все так, как велел ему монастырский уставщик. Смуглое худощавое лицо Геронтия нервно дергалось, он что-то возражал, но его не было слышно. Орали трудники, звали побить уставщика.

- Каменьями его, стервеца!

- Бей никонианина!

- Братья, стойте твердо! Стойте твердо!

"В чем стоять твердо? - думал Корней. - Вот ведь бестолочь какая. Но Геронтий здесь явно ни при чём. Дело рук попа Леонтия это".

- У-ув-ва-а-а! - ревела толпа. Через нее продирался Геронтий, без скуфьи, волосы всклокочены, на лице ссадины, кровоподтеки. Его били в шею, в спину, пинали ногами.

- Еретик!

Геронтий вырвался. Взгляд его карих глаз на миг встретился со взглядом Корнея, и чернец увидел в них животный страх и немую просьбу о помощи, но тут сильный удар бросил Геронтия на пол. Он проворно вскочил и побежал к выходу, толпа за ним. Люди спотыкались, падали, ругались, и вся эта орущая, неистовствующая куча народу вывалилась на монастырский двор.

Геронтий бежал прихрамывая, утопая по колено в сыром снегу. Вслед ему летели камни. Его догоняли двое: один - Сидор Хломыга, другой - Гришка Черный с дубиной в ручищах, но уставщику удалось проскочить в сени своей кельи и захлопнуть дверь перед носом преследователей. Зазвенели оконные стекла под градом камней.

Федотка Токарь сбегал в заход и вернулся, неся на длинном черенке ведро, наполненное дерьмом. Подбежав к келье Геронтия, он вывалил содержимое ведра в разбитые окошки сеней. Потом стал кривляться перед дверью, понося последними словами несчастного уставщика. В толпе хохотали, свистели...

Корней осторожно положил книгу на снег, подошел к Федотке, ухватил за ворот и дал по шее крепкого леща. Трудник покатился с крыльца. Свист и гогот смолкли.

- Ну ты, монах, - угрожающе проговорил Хломыга, надвигаясь на Корнея, - ты не замай, а не то знаешь... - И показал обросший рыжим волосом кулак.

- Худо человеку, егда один остается и весь мир против него, - сказал Корней. - А ты бы поведал народу, сколько получил за свою шутку. Отвечай, Сидор, какими деньгами платил тебе поп Леонтий!

- Иди ты к черту, монах, - угрюмо проговорил Хломыга, однако отступил на шаг.

- В судьи записался, - продолжал наступать на него Корней, - но кто ты такой, чтоб судить?

- Уйди от греха, монах... - бормотал Сидор, но было видно, что пыл у него пропал.

Слуги и трудники окружили их кольцом.

- Не вам судить священников, миряне, - звонко сказал Корней, уймитесь господа ради. Вы осквернили храм божий и жилище инока...

- Да что мы его слушаем, - раздался сиплый голос Федотки, - он с Геронтием заедино. Он супротив отца Ильи шел!

- То верно!

- Приспешник Никонов, душу твою!

Корней поднял руку, хотел сказать, что... В этот миг чем-то тяжелым ударило в висок, и все померкло перед глазами...