Сполохи

— Полно тебе, отец архимандрит! Ты, видно, решил, что нас колокольным звоном встречать будут, а мы ведь не мед везем.

— Не год же тут сидеть, у подворотни! — зашумели другие.

Отец Сергий помигал глазками, пожевал губами.

— Ин, ладно. Отпущаю сотника со стрельцами на берег. Сам, однако, пойду с ними.

— Отец архимандрит! — решительно заявил поп Василий. — Мы тебя одного не пустим и пойдем все вместе.

Так они препирались некоторое время, пока отцу Сергию не надоело, и он махнул рукой: делайте, что хотите.

Вся свита повалила на берег и направилась к Святым воротам, которые оказались запертыми.

Ярцев попробовал плечом, створки не поддавались. Тогда он взял у одного стрельца ружье и стал изо всей силы бить прикладом в железные жиковины ворот.

Медленно приоткрылось крохотное окошечко, хриплый голос спросил:

— Чего надо?

— С государевым указом архимандрит Сергий! — рявкнул в окошечко сотник. — Отворяй!

— Таких архимандритов не ведаем, — прохрипело за воротами, и окошечко захлопнулось.

Ярцев заорал:

— Да что вы, черти! Мы по государеву указу прибыли! — и снова принялся колотить прикладом.

Внезапно ворота распахнулись, взвизгнув петлями, и пришлось царским посланникам еще раз удивиться. Перед ними во всю ширину арки стояли вооруженные соловчане: монахи, трудники, работные люди — лица суровые, неприветливые. Вперед выступил широкоплечий остроглазый чернец. Широкая ладонь его покоилась на рукоятке большой старинной сабли.

— Кто привез государев указ? — строго спросил он.

Архимандрит Сергий, совершенно обескураженный тем, что никто не подошел к нему для благословения, произнес запальчиво:

— Аль забыли чин и устав, братья иноки? Не велика честь этак-то встречать государевых слуг.

— Все мы — царские слуги. — Корней протянул руку. — Давай сюда указ.

Отец Сергий аж побелел от ярости, вздернул козлиную бороденку, зашипел:

— Убери длань, нечестивец! Я послан государем и патриархом и указ прочту самолично черному собору. Прочь с дороги!

Корней усмехнулся.

— Пропустите старца и проводите в Преображенский собор. Елизар, обратился он к рослому улыбчивому мирянину, — ударь в колокол для большого собору.

Елизар Алексеев побежал к звоннице.

— Они со мной, — кивнул отец Сергий на свою свиту, — впустите их.

— Не выйдет, архимандрит, — сказал Корней, становясь на пути старца, видишь ли, у нас в обители гостям жить негде. Впрочем, для дюжины человек место найдется.

Стрельцы с сотником подались было вслед за архимандритом, но их бесцеремонно оттеснили в сторону.

— Эй, служилые! Ай-ай, нехорошо… В святую обитель с оружием лезете, рази ж можно?..

Человек шесть все же пропустили, отстегнув у них сабли и отобрав ружья. За воротами их окружили и повели в дальний угол двора.

— Куда вы нас, братцы? — стрельцы беспокойно вертели головами.

— Отдохнуть вам не мешает. Поди-ко, приустали с дороги. А вот для вас келеечки. Сосните часок-другой…

Затолкав стрельцов в каморки, которые когда-то использовались как чуланы, миряне заперли двери и поставили надежный караул.

Остальной свите пришлось вернуться на лодью: ворота перед ними захлопнулись, и на стук никто не отзывался.

— Как бы не убили в самом деле отца Сергия, — волновался поп Василий. — Ох, господи, спаси и сохрани его!

— И нас тоже заодно! — подхватил один подьячий и показал пальцем. Глянь на стену — никак в нас целят…

Из крепостных бойниц прямо в души государевым посланцам смотрели черные ружейные зрачки.

Спасо-Преображенский собор был полон народу, стояли даже на клиросе, на амвоне.

— Уговаривать прикатил архимандрит-то.

— Стукнуть его — и вся недолга!

— Куды его стукать, суховздоха, дунь — и улетит.

— На ладан дышит, а тоже в послы лезет.

— Занесла его нелегкая на Соловки, как бы шею не сломил.

— Всех их, посланничков, к ногтю, чтоб не прельщали антихристом…

В сопровождении нескольких чернецов появились отцы Никанор и Сергий. У отца Сергия на морщинистых губах блуждала улыбочка, Никанор же был сосредоточен и хмур. Взойдя на амвон, он поклонился большому собору и сказал:

— Братия, миряне! Государь наказал нам с сего дня начать новую службу по новоисправленным книгам и греческим чинам. Ваше дело решать, мое исполнять. Однако то учение, которое велит креститься тремя перстами, есть предание латинское, ибо троеперстие — печать антихристова, кукиш, который показал православию освободившийся от оков сатана. И коли вы, братия и миряне, того учения не примете, я за вас готов к Москве ехать и за правое дело пострадать.

Так загремело в соборе раскатистое эхо, что отец Сергий слегка присел и зажал ладошками уши.

— Мы сами готовы пострадать!

— Ни книг, ни учения нового не принимаем!

— У них главы — патриарха нет, и без того соборы их не крепки!

— А поглядим, крепка ли башка у посланника!

— Катись отсюда, собака!

Отец Сергий, бледнея, вобрал голову в плечи. И клял он себя, и ругал за то, что согласился поехать в эти чертовы Соловки — пропади они пропадом! Но уж раз приехал, надо было доводить дело хоть до какого-то конца, и как только шум поутих, он выкрикнул петухом: