Спор можно и проиграть (СИ)

— Ты, — видя недоумение на лице у девушки, он всё же решил объяснить подробнее: — В общем, у меня в комнате конец света. Лизка ругается с Ванькой, причем так, что об этом знают еще комнат пятнадцать — не меньше. Она после той вашей встречи вообще с катушек слетела: и раньше ревновала, а теперь совсем валенка заесть решила. Окончательно поселилась у нас в комнате, никуда не отпускает. А этот еще и умудрился сегодня под утро во сне твое имя сказать. Ну и понеслась. Чашки летают, причем мои, слезы, крики. Да и у Ваньки, видимо, нервы сдали. Он, оказывается, еще и орать умеет. Впервые за два года услышал, мамочка моя бабуся, — усмехнулся Ягун. О беде своего друга он рассказывал, хихикая, словно вся эта ситуация его забавляла.

— Ты не выглядишь сильно расстроенным. У твоего друга там война на любовном фронте, а ты смеешься, — буркнула Таня, опускаясь на кровать. Новость о том, что Ванька зовет её во сне совсем не обрадовала — лезть в чужие отношения девушка ненавидела, а быть виновницей ссоры или, не дай Бог, разрыва уж точно не хотела.

— А я еще даже кофе не пил, чтобы проснуться и быть серьёзным, — намекнул Ягун. Гроттер обреченно вздохнула, но всё же включила чайник и достала две чашки. — Лизка как утром это услышала, так вопить и начала. Я успел только вещи схватить и свалить, пока не попал под горячую руку. Ты просто не понимаешь. Мне, конечно, жаль, что у Ваньки с Лизкой так вышло, но она… спасибо… не подходит ему. Ваньке нужен кто-то более спокойный и уравновешенный. Как ты, например, — Таня едва не подавилась кофе, когда услышала эту фразу. — Он хоть и на ветеринара учиться, но серьезный очень. И отношения ему нужны взрослые и серьезные, а не крики-истерики.

Ягун на несколько минут замолчал, задумавшись. Девушка тоже молчала, переваривая информацию: в данную минуту Ванька расстается с Лизой — если уже не расстался — из-за неё, Тани Гроттер. Это казалось как-то неправильно и подло, хотя сама она не сделала для этого ничего. Но рыжая не была уверена, что хочет встречаться с Валялкиным — он милый, симпатичный, совсем не глупый. Вот только быть обязанной ему чем-то только потому, что ради неё он порвал со своей девушкой, не хотелось.

Размышления прервал Ягун, чьи уши стыдливо покраснели:

— Да и, на самом-то деле, я рад… Нельзя так говорить, наверное. Просто Лизка достала. То, что она у нас поселилась — это отдельная песня. Ни переодеться, ни в трусах побродить. То свали из комнаты, когда им хочется побыть одним, то тихо, не шуми, Лизочку разбудишь, у неё головка болит. И, в идеале, заткни еще весь этаж, чтобы не шумели. К трусам и лифчикам своей девушки в ванной относишься, наверное, нормально, только я не подписывался видеть всю эту ерунду чужой девчонки.

— А Ваньке пробовал говорить? — Тане стало даже жалко своего друга — быть в своей комнате третьим лишним практически двадцать четыре часа в сутки, наверное, не слишком приятно.

— А что Ваньке? — Ягун пожал плечами. — Он ей пытался объяснить, что живет в комнате не один, но Лиза как танк — если решила, что хочет жить с ним, то всем остальным придется подвинуться. С ней легче согласиться, чем спорить.

В комнате вновь повисла тишина. Раз уж Ягун молчал, то это значит, что ситуацию он переживал куда серьезнее, чем казалось на первый взгляд. Таня тихо пила кофе, стараясь не мешать чужому внутреннему диалогу.

— Танюх, я вот что хотел спросить. Тебе самой-то Ванька нравится?

Таня второй раз за утро едва не поперхнулась. Одно дело обсуждать парней с Морозовой, которая и лучшая подруга, и личный психолог, и незаменимый пинок под одно место, если надо. Но обсуждать такое с другим парнем казалось странным. Впрочем, он-то доверился ей по поводу Лотковой, так что, возможно, стоило попробовать.

— Он, вроде, неплохой. Но я не знаю его достаточно, чтобы говорить что-то. Вроде милый, вроде дружелюбный, улыбка красивая… — Таня одернула себя, чувствуя, что увлеклась. — Я бы, может, и попробовала что-то, но не сейчас. Пока что он для меня чужой человек, врать не буду.

Ягун посмотрел на свою подругу настолько серьезно, что та поёжилась:

— Я просто прошу тебя: если вдруг у вас что-то получиться, не разбивай ему сердце.

— Я постараюсь, — так же серьёзно кивнула она.

Пару секунд лицо Ягуна сохраняло всё то же серьезное выражение лица, а потом он вдруг расплылся в улыбке и, наконец-то, расслабился:

— Так что вчера делала?

— Да… — Таня едва не начала рассказывать про незнакомого художника, но вдруг поняла: не стоит. Только что Баб-Ягун просил не разбивать сердце его другу, а она едва не рассказала о парне, от встречи с которым едва не потеряла голову, — ничего особенного. Лучше расскажи, как там у вас с Лотковой, — перевела она тему в безопасное русло.