Спор на жизнь (СИ)

— Это я нашла на столе на следующий день после того, как ты тут появилась. С такими вещами просто так не расстаются, — на ходу бросила она, положив на стол завернутую в платок вещицу.

Как только старуха скрылась за дверью, Анна схватила сверток и стала лихорадочно разворачивать. Ослабевшие руки плохо слушали свою хозяйку, но когда работа была закончена, девушка увидела большую золотую брошь, сделанную на восточный манер. Ту самую, в которой она блистала на маскараде, ту, что принадлежала бывшей возлюбленной Дракулы, чья загадочная личность не давала ей покоя.

Глядя на это украшение, сердце девушки наполнилось горькой болью, а ком подступил к горлу, мешая дышать. Она помнила выражение глаз графа, когда перед балом эта находка выскользнула из ее рук, и ясно понимала, что ни для какой игры Дракула бы не расстался с этим артефактом, а значит, он совершенно искренне хотел, чтобы столь дорогая его сердцу вещь была у нее. Но почему?

Все больше Анна понимала, что в словах старухи могло быть зерно истины, и теперь оно прорастало в ее душе, порождая там смуту. Вампир мог в любой момент убить ее, мог обратить, мог взять насильно, чтобы удовлетворить свою похоть, но не сделал этого. Он спас ее в тот момент, когда она проклинала его, защитил от другого вампира, не дал спрыгнуть с моста, подарил ей свободу, презрев вековую борьбу. Граф проявил милосердие к злейшему врагу, несвойственное его натуре; милосердие, которого он не выказывал при жизни, которое было чуждо ему и после смерти. Дракула сделал это для нее, и другого объяснения, кроме того, что озвучила для нее новая знакомая, у девушки не было.

Намного сложнее оказалось разобраться в своих собственных чувствах, понять есть ли они вообще в ее душе. Находясь подле графа, она неизменно чувствовала влечение к нему. Поцеловав его однажды, девушка желала снова и снова прикасаться к его губам, чувствовать их холодный жар, но это желание Анна всегда списывала на ту власть, которую он приобретал над ней в тот момент, когда сливался с ее сознанием. Сейчас же мужчины рядом не было, но возбуждение от призрачного поцелуя, явившегося ей, не проходило. Ее тело хотело близости с ним, это было очевидно. Но чего хотела душа? А душа хотела свободы, хотела вырваться из лап вампира. Принцесса получила желаемое, но не чувствовала счастья, даже наоборот — казалось, что она потеряла какую-то значимую часть своей жизни. Подобно рабу, не знающему, что делать с предоставленной свободой, Анна потерялась в своих сомнениях. Почувствовав облегчение от того, что вампир оставил ее в покое, она тем не менее испытывала смутное желание увидеть его.

В тот момент, когда старуха сообщила ей о том, что не видела Дракулу после того, как он оставил девушку на ее попечении, принцесса почувствовала укол обиды. В то же время, узнав, что граф все же интересовался ее самочувствием, удовольствие, в котором Анна не хотела себе признаваться, обступало ее со всех сторон.

Дракула в очередной раз был прав — в некотором роде он действительно был смыслом ее жизни. Все свое существование она сводила лишь к одной цели — убийству вампира, но добровольно отказалась от этого и теперь спрашивала себя почему. И это был еще один вопрос, который не давал ей покоя. Алира была обращена Дракулой, не выбирала свою судьбу, но Анна убила ее без жалости и сожалений. Так почему же она не смогла убить первоисточник всех этих бед?! Не смогла, не смотря на все его злодеяния, напыщенность, изощренный ум, надменный взгляд, чрезмерную самоуверенность…

Ответ пришел на удивление быстро: в тот момент ей руководил не холодный разум, а горячее сердце, которое, не дожидаясь ее сознательного выбора, подчинило себе тело, не давая совершить задуманное. И чем больше бунтовало сердце, тем сильнее негодовал разум. Какая-то часть ее души, отбросив доводы рассудка, хотела увидеть Дракулу, и это желание страшило ее. С горечью признавая то, что ненависть давалась ей намного легче, девушка, до боли сжав в руке брошь, повалилась на подушки.

Сейчас она вела войну с собой: ее душа разделилась на две равносильных половинки, которые схлестнулись в ее сердце, раздирая его на мелкие кусочки. Она понимала, что сейчас стоит на перепутье и неизбежно ей придется выбирать между долгом и душевным порывом, имя которого она страшилась облачить в слова, отрицая саму возможность возникновения этого чувства. Однако неизбежность давила на нее непомерным грузом, заставляя ее метаться, будто в агонии.

Ни один час прошел прежде, чем эти мысли отступили, погружая Анну в беспокойный сон. Казалось, что переживания, не дававшие ей облегчения в минуты бодрствования, преследовали ее и во сне, накладывая свой отпечаток на ее черты. Но ни одно переживание не может длиться вечно; когда на востоке забрезжили первые признаки рассвета, принцесса провалилась в пустоту, обещавшую ей несколько часов спокойствия.

========== Шаг сквозь адские врата ==========