Спор о варягах

Третья глава называется «Антинорманизм истинный и антинорма-низм мнимый». В этой главе Фомин, как и его соратники, отказывает всем антинорманистам советского времени и даже XIX в. в праве считаться истинными антинорманистами. Это потому, что нынешние антинорманисты восстановили антинорманизм XVIII в., ломоносовский, догмой которого было объявление варягов славянами. Антинорманисты XIX в. отказались от этого, перенесли бои на другие рубежи — говорили о малочисленности норманнов у нас, о незначительности их влияния. Все они зачислены теперь в норманисты. Истинных антинорманистов оказалось очень мало, крохотная кучка мужественных героев на мостике тонущего корабля. Их единственная надежда — на спасение патриотически настроенными властями.

Правда, со славянами все равно получается неладно. Багров, рутенов, ру-гиев — всех их приходится признавать ославянившимися кельтами, иллирийцами, даже германцами (см. работы Кузьмина). Какая тогда разница — осла-вянились ли быстро норманны в Киевской Руси или ославянились медленно ругии в Южной Прибалтике? Все равно получаются исконные неславяне. А истинные антинорманисты оказываются на поверку пусть и не норманистами, но кельтистами, иллиристами и германистами. Хрен редьки не слаще.

В четвертой главе, о «норманистской историографии», Фомин отвергает идею о том, что первыми норманистами были наши летописцы. Первые норманисты известно кто, а создателями сказания о призвании варягов были, естественно, норманны.

Глава пятая посвящена «Сказанию о призвании варягов», как оно представлено в историографической традиции. Фомин всячески подчеркивает легендарность этого сказания, его удаленость от реального хода дел. Он тщательно собирает все приводившиеся разными исследователями факты и аргументы того, что Рюрик не был родоначальником династии, хотя честно приводит и противоположные данные.

В главе шестой «Варяги и скандинавы на Руси» собраны наиболее весомые аргументы против норманнской трактовки варягов. Позиция Фомина такова: варяги поздние (с середины X в.) отличаются от варягов ранних (середина IX — середина X вв.). Все ранние «варяги» — не скандинавские пришельцы, а иноземцы с южного побережья Балтийского моря. Норманны же на Руси появились вообще только в конце X в. С 80-х годов X в. меняется и образ варяга летописи: до того это был строитель и организатор, после того — наемный убийца, сеятель распрей.

Фомин очень обстоятельно аргументирует позднее появление варягов на Руси. Саги не знают князей до Владимира, не знают хазар, молчат о походах X в. на Миклагард, Берду, Итиль и Семендер. Россыпь монет появляется в Скандинавии не ранее второй четверти XI в. Саги не знают Днепровского пути из варяг в греки и его порогов. В Византии скандинавы появляются в конце 20-х годов XI в., и, таким образом, они просто не могли контактировать с Константином Багрянородным, а он, стало быть, не мог записывать скандинавские названия порогов, и «росские» слова — это какие-то другие названия, не норманнские.

Франкские мечи поступали на восточнославянские земли не через норманнов. Из 165 западноевропейских клинков с клеймами только один найден в Швеции, тогда как на юге Балтики —- 30, в Латвии —- 22, Финляндии — 19, Эстонии — 7, Литве — 5, на территории Киевской Руси — 11.

Скандинавские фибулы, по мнению Фомина, не являются этническим признаком, так как сочетаются с финскими шумящими подвесками, находятся в погре-беннх по местному ритуалу. В скандинавских костюмах обязательно должно быть по две фибулы. А во Владимирских и Гнездовских курганах нередко по одной.

Во Франции и Англии много скандинавских следов: названия городов, сотен деревень, значительный компонент в языке. А на Руси ни одного города, дюжина слов в языке, да и то антинорманисты отрицают скандинавские заимствования вообще. Норманны везде грабители, почему у нас они установили мирное сосуществование и дань?

Что касается названий городов, все не так однозначно. Некоторое количество скандинавских названий на Руси все-таки есть (Глазырина и Джаксон 1987). И Ладога никак не славянское имя, и Изборск (выводить из «избрания» смешно), и Суздаль под сомнением («-даль» у скандинавов «долина»).

Другие аргументы звучат серьезно. Но возможны разные их истолкования. Саги могут не говорить о ранних контактах норманнов на землях восточных славян по разным причинам, и отсутствие таких контактов только одна из возможных причин. Другая — сосредоточенность саг, особенно ранних, на Исландии и Норвегии, позже втягивавшихся в восточные походы, которые больше велись свеями и данами. Третья возможная причина — те норманны, которые отправлялись в дальние походы на юго-восток в ранний период, утрачивали связь с родиной и больше туда не возвращались. Некому было поведать сказителям о хазарах, штурме Миклагарда и первых русских князьях. Прочные обратные связи установились позже.