Читаем Спорим, будешь моей полностью

Спорим, будешь моей

А самого такая нежность топит, охреневаю. Оказывается, это чувство тоже нелегко переваривать, если оно настолько топит. Разрывает меня, а выхода вроде как нет. Давлю все свои похабные порывы. Осторожно глажу Лизино застывшее тело ладонями. Выплескиваю, как получается.

– Ты самый лучший, Чарушин, – накидывает тихонько, а меня, блядь, так размазывает – не собрать. – Помни об этом всегда.

– Ты же будешь повторять? – усмехаюсь, в попытке глотнуть воздуха. – Чего молчишь?

Чувствую, как вдыхает – на крайне глубоком вдохе грудь раздувается. Непонятно только, почему этот вопрос вызывает такие сложности.

– Угу, – выдает, наконец. Потом в каком-то порыве вскидывает взгляд, лихорадочно ведет ладонью по моей щеке. – Как же я хочу тебя трогать… Не выразить… Ни слов, ни жестов не хватит… Ты красивый… Ты красивый… Очень… Самый-самый… Ты теплый, сильный и нежный… Чар-у-ушин… Я не могу от тебя оторваться… Я не могу от тебя оторваться… Я не могу! – повышает голос в отчаянии, которое я сейчас не понимаю.

В груди сдавливает, когда принимаю. Лицевые мышцы перебивает одуряюще-пронзительной волной эмоций. Закусываю губы, чтобы в какой-то момент тормознуть. Впервые вижу, чтобы ее так прорывало. Не понимаю толком, как реагировать. А сердце уже раздувает. Колотится, выбивая резкие ритмы. Осознать не могу: то ли я охренеть, как счастлив, то ли пиздец, как напуган. Причин все равно не различаю. Эмоции и те не все разбираю.

– Не могу… Чарушин… Не могу от тебя оторваться…

– И не надо… Ты чего? – давлю улыбку, оставаясь в минусах. Чересчур много выдаю. – Все путем же… – и сам уверенности не испытываю. Но ее успокаиваю: – Все хорошо. Порядок, Лиз. Порядок, маленькая.

Она кивает, как бы соглашаясь. Попробовала бы не верить – я же пожизненный гарантийный талон. Херню зря не толкаю. Даже если что-то не так, любой вопрос ради нее решу. Наизнанку вывернусь, но разрулю.

Гладить и смотреть в глаза Лиза не перестает. У меня уже зудит щека и полголовы, а она все шлифует. Порываюсь отряхнуться, как псина, но терплю. Конечно, терплю. Пару раз целую ее, она будто и не чувствует. Губами не шевелит. Замирает так, словно и сердце у нее останавливается. Не дышит, пока не отпускаю. Затем, наоборот, так резко тянет кислород. Резко вцепляется в меня пальцами, будто под ней пропасть разверзается. Держу, конечно.

– Держу, – даже ей об этом говорю.

После этого сама целует. Много, отчаянно и странно. Подставляюсь молча. Внутри так трясет, что и нет сил что-то выдавать. На очередном массовом заливе этих чмоков, срываюсь. Сжимаю ладонью Лизин затылок и, поймав сладкий выдох, припадаю ко рту. Слишком много похоти перекатываю. Это вызывает у нее ступор, сильную дрожь и, наконец, приводит в чувства. Отвечает неожиданно бурно. Если бы я не помнил о том, что рано еще для второго раза, решил бы, что все у нас именно к сексу и идет. Безумием накрывает. Его мне тоже приходится в одиночку держать. Пока поглощаю ее, все лишнее отсекаю.

Дыхание под конец частит и само себя хрипами гасит. У Лизы, естественно, тоже сбой в вентиляции приличный. А еще ее лицо, наконец, приобретает живой цвет. Немного с перебором, конечно. Насыщенный розовый, словно у нее жар. Но лучше так, чем эта тревожная бледность.

– Все, спи, маленькая. Поздно.

– Доброй ночи, – шелестит она в ответ.

– Доброй.

Отключаемся быстро. По крайней мере, так мне кажется. А утром… я просыпаюсь в одиночестве.

Кипиш резко не поднимаю. Однако, оглядываясь, знатно охуеваю. На такую развязку никак не рассчитывал.

Обхожу весь дом, нигде ее нет. В телефоне голяк. Хоть бы написала что!

Колошматит внутри так, что внешнюю оболочку таскает. Не могу понять, как это, блядь, понимать.

Почему ничего не сказала? Сука, почему? Куда убежала?

Обидел? Да вроде нормально все было, когда спать ложились.

Торопилась? Черт, ну можно ж было разбудить!

Весь день только то и делаю, что стараюсь держаться подальше от дома Богдановых. Несмотря на то, что Лиза не отвечает, а меня, блядь, смертельно мотает. По итогу и до вечера не дотерпев, лечу по запретному маршруту.

Сердце выбивает из нутра еще на подъезде, когда прямо перед носом моей тачки паркуется корыто ебучего Задорожного. Я пытаюсь толкнуть все свое дерьмо обратно и благоразумно проехать мимо. Но пассажирская дверь открывается и из нее выскакивает Лиза.

В запаренный мозг резко ударяет кровь. Заливает последние извилины. Контролирую свое тело исключительно физически – совершаю ряд движений, чтобы съехать с дороги, заглушить мотор и выйти из тачки.

Игнорируя рыжего орка, перекрываю Лизе путь. Ничего понять не могу, когда взглядами встречаемся. Громко сглатывая, только собираюсь вывалить что-то весьма и весьма неадекватное, как вдруг она меня опережает.

При чем и по дури, и по эмоциям.

– Ты опоил меня?!