Спорим, будешь моей

Пока достигаю места назначения, мелькает даже мысль, что успел двинуться кукушкой. Однако, на месте перевожу дыхание и достаточно быстро собираюсь.

Артем *Чара* Чарушин: Лиза пришла?

Сонечка *Солнышко* Богданова: Да. Она отказывается снимать блок. Прости.

Артем *Чара* Чарушин: Скажи ей, пусть выйдет. В парке ее жду. Нет – зайду к вам.

Сонечка *Солнышко* Богданова: Мама сняла ручку с нашего окна. Ни Лиза к тебе, ни ты к нам… Прости. Поговорим в понедельник.

Артем *Чара* Чарушин: Я вообще-то через центральный вход собираюсь... Познакомимся с мамой. И с папой.

Блефую, конечно. Но мириться с ситуацией не намерен. Пока не увижу свою Дикарку, не уеду.

Сонечка *Солнышко* Богданова: Не приведи Господь!

Артем *Чара* Чарушин: У вас что, больше окон в доме нет? Пусть выйдет через спальню малышни.

Сонечка *Солнышко* Богданова: Ладно. Стой там!

Сонечка *Солнышко* Богданова: Точнее, иди дальше в парк! А то мы тебя видим.

Сонечка *Солнышко* Богданова: Маньяк!

Сонечка *Солнышко* Богданова: Извини. Последнее Лиза отправила. На самом деле, она так не думает. Просто у нее жуткий психоз.

Сонечка *Солнышко* Богданова: Спрячься.

Отступаю в темноту, только чтобы не подставлять. Хотя, по правде, мозг снова взбалтывает, и я уже тупо соображаю, как должен действовать.

Сонечка *Солнышко* Богданова: Сейчас она выйдет.

Уродская холодная лягуха за моими ребрами раздувается до таких невероятных объемом, словно ей, блядь, в жопу вставили штуцер и даванули компрессором весь выход давления за раз.

Твою ж мать…

В запаренном мозгу вдруг возникает Бойка. Только сейчас отчетливо допираю, как именно его мотало. Почему я раньше думал, что любовь – это сугубо кайф? Кто из нас идиот? Сука, поржать бы… Да не получается.

Едва эта мерзкая резиновая масса, которая временно исполняет обязанности моего мотора, сдувается, прилетает новая депеша.

Сонечка *Солнышко* Богданова: Все пошла. Лови!

И снова я с хрипом наматываю. На максимум. Стою в застывшем воздухе неподвижно. А кажется, что таскает на разные стороны, словно в апокалиптическую бурю.

Сонечка *Солнышко* Богданова: Но лучше не слушай, что она говорит сейчас!

Настраиваюсь, конечно. Если даже Соня так пишет… Накручиваю себя до железа. Даже лягуху пережимают эти сверхпрокачанные доспехи. И, когда я, наконец, имею счастье лицезреть свою Дикарку, не способен понять, в какое зверье долбанутая четырехкамерная мышца превращается. Ее попросту выбивает из всех образов. Она ни то, и не это… Она – все сразу.

Ступив в гущу парка, Лиза замирает, чтобы как-то сориентироваться в темноте. Я шагаю из мрака, четче прежнего осознавая: сдохну, но моей будет.

– Привет… – выдыхает и вздрагивает.

Выставляя руки, слишком близко не подпускает. Слишком близко? Для меня теперь нет такого понятия. С Дикаркой стерлось. Ранить готов, так хочу внутрь нее. Какие, блядь, границы?

Стискивая зубы, замираю с ладонями Лизы на груди. Они сейчас подобно электродов дефибриллятора – перетряхивают, взывая помешанном на ней сердце к усиленному режиму работы. Вот теперь его снова полосует и разбивает на куски. Остановиться не дает. Со всеми прорехами и дырами продолжает качать, как одурелое.

– Я обидел тебя? – это даже не вопрос. Со скрежетом разрываю пространство задушенным сожалением. – Прости.

– Артем… – она пытается что-то говорить.

Я не позволяю. Потому что слишком много подготовил сам. Рвусь выдохнуть, пока Дикарка все не растоптала. Она умеет, знаю.

– Мне правда жаль. Не хочу, чтобы ты от меня шарахалась. Меня, блядь, это убивает! Я не должен был, знаю. Похоть глаза залила. Я… Я, блядь, начну стараться. Обещаю. Хочешь, будем только целоваться? Хочешь?

– Нет, Артем… Подожди… – тараторит взвинчено. Жаль, толком не вижу здесь глаз. – Я не поэтому… Не только поэтому… Господи, что я несу?! – уследить за ходом ее мыслей действительно трудно. Понимаю лишь, что колошматит от эмоций. А хорошие они или плохие – хрен поймешь. – Все это изначально было ошибкой… Мы… Я не должна была…

– Что ты такое говоришь? – хриплю, не скрывая того, как рвет нутро. На полном ходу. Срываясь, хватаю Лизу за плечи. Придвигаюсь, насколько хочу. Насколько нужно! – Вот сейчас действительно несешь! Зачем?! Я ведь знаю, что ты меня тоже… – хочу заявить, что любит она меня, как и я ее. Но, если по-чесноку, кто мне – дураку – такое говорил?! Никогда не говорила. Более того, на все мои чистосердечные подкаты чаще всего странно реагировала. – Ты же любишь меня? – выбиваю этот вопрос немного по-жесткачу. Ловлю Лизу, когда она, содрогаясь, отшатывается. – Скажи, – требую, хотя права не имею. – Да, блядь… Конечно, любишь! Скажи!

Да, блядь… Привет всем Маугли мира! Нас, оказывается, охуеть как много! Опасная непреоборимая стая.

Сердце долбит. Тяжело. Отрывисто. Глухо. Отчаянно.

– Нет, Артем… Я не могу такого сказать… Прости…

Мало того, что Лиза говорит рывками, так до моего мозга еще с перебоями доходит. Она уже замолкает. Шумно таскает воздух. Проливает слезы – блестят в темноте. Громко всхлипывает – не сдержалась. А я только догоняю весь смысл.

– Как нет? Почему нет? – туплю нещадно.