Спорим, что ты умрешь?

Этого типа нигде не было. В воздухе растворился. За полчаса, проведенные Максимовым в ванной комнате, он успел не найти супругу, тупо пропасть и остаться в памяти народной как нечто абстрактное. Словно не было реального человека.

– Это тот мужчинка, что шнырял повсюду, искал жену и не давал мне работать? – вытирая руки о фартук, сказала кухарка Люсьен. – Слава Всевышнему, хоть не будет путаться под ногами… Этот неврастеник хотел залезть в мою духовку, вы можете такое представить? Как будто я могла в своей духовке приготовить его жену! Мне что, больше других надо?

Администратор Ордынцев от испуга присел, затем преобразился и с апломбом поведал, что во вверенном его заботам заведении люди просто так не пропадают. Искать надо лучше! Горничная зацвела фиалкой и сделала вид, что все происходящее ее не касается. Максимов начал закипать. С этого часа размеренная жизнь пансионата полетела кувырком. Для начала он прошелся по коридорам, заглядывая во все ниши, потом забрался в «многоходовую» кладовую для хранения пищевых припасов, не очень тактично оторвав болтающуюся на гвоздях скобу. В разгар блуждания по стылым закоулкам он отметил шорох за спиной, резко обернулся, взметнув кулак. Жабообразный дворецкий и ухом не повел. Смотрел исподлобья на самоуправца и в гневе шевелил ушами. «Все, что ему нужно, – это хлороформ», – со злостью подумал сыщик.

– Вы что себе позволяете, молодой человек? – проскрипел Шульц. – Здесь уже рылся один постоялец. Но тот, по крайней мере, попросил ключи…

Поймав себя на мысли, что легкие понты не повредят, Максимов сделал угрожающую мину и решительный шаг вперед. В лице дворецкого мелькнула растерянность. Он невольно отступил.

– Заткнитесь, уважаемый, – процедил Максимов. – Во вверенном вам доме пропали два человека. Если в ближайшие полчаса они не найдутся, а вам вздумается неосмотрительно чинить препятствия, я за сохранность этой богадельни не отвечаю ни одним звуком, уяснили?

Он вошел тяжелой поступью в номер и выстрелил пальцем в тихо трепещущую Виолу.

– Сидишь здесь и ничего не боишься. Из номера ни ногой. Впрочем, ты и так никуда не выйдешь… – Он плотоядно усмехнулся, тяжелой поступью удалился, запер дверь на три оборота и отправился поднимать народ в ружье.

В номер благообразного Бориса Крайнева он ворвался без стука. Запереться друзья-товарищи простодушно забыли. Досадная неосмотрительность. Облачаясь в халат в развеселый горошек, хозяин апартаментов не счел нужным завязать поясок, утопал с блаженной миной в плюшевом кресле, а Снежков сладко мяукал, щеголяя маечкой в облипку, инфантильно-развратными трусиками, и подкармливал приятеля пирожными. Как морскую свинку. Пирожные с аппетитом поедались.

– Всем сидеть! – объявил сыщик. – Социологическая служба «Любопытная Варвара»!

Крайнев вздрогнул и свел колени. Очень целомудренное движение. Снежков испуганно вякнул.

– Ничего, если меня вырвет? – поинтересовался Максимов.

– По какому такому праву?! – взвыл, как «неотложка», Крайнев. – Я буду жаловаться! В прокуратуру! В горсовет! В нашей стране Конституцией гарантирована свобода личной жизни граждан, и никому не позволено…

– Да иди ты в задницу, – перебил Максимов. – Ты неправильно читал, это был гоблинский перевод Конституции. – Бегло осмотрел двухкомнатный номерок, распахнул шкафы, заглянул под кровать. Попутно глянул на градусник за окном – холодает, зараза.

Завершив осмотр, скрестил руки на груди и завис карающим мечом целомудрия над съежившейся парочкой. Геи задыхались от возмущения, но помалкивали.

– Итак, – сказал Максимов, – прошу покорно извинить, что вторгся в сексуальную жизнь граждан, но, будучи махровым, непримиримым и воинствующим натуралом, ничуть об этом не жалею. В доме произошли две крупные неприятности. Пропали супруги Душенины. Имеется подозрение, что беда получит развитие. Отсель повелеваю – из номера до высочайшего соизволения не выходить, голодовки не устраивать. Кого замечу в коридоре – выдеру. В прямом смысле. Снежков, позволь-ка ключик от твоего номера…

Пробиваться через намертво пристывшего к двери босса телохранителя пришлось трудно, но недолго. Высокий лоб охранника позволял предположить, что договориться с ним можно.

– Алексей, я в жизни не убил ни одного старика, – увещевал Максимов. – Я с ними всегда находил возможность договориться. Пять минут.

– Но босс отдыхает… – колебался Шевченко. – Подходите через полчаса, сыщик.

Он уже поддавался, на ходу вникая в ситуацию, что дело серьезное. Но старик опередил, возник на пороге, завернутый в засаленный халат, нахмуренный сверх меры.

– Что за драка, сыщик?

– Прошу прощения, Пал Палыч, – подобрался Максимов. – Драки не было. Но куда-то запропастилась семья Душениных. Возможно, для вас это и не является открытием…

– Что вы хотите этим сказать? – насторожился Ровель. Густые клочковатые брови сомкнулись в изогнутую линию. Шевченко быстро обозрел пустой коридор и ненароком поместил руку на пояс.

– Вы ничего не настроены сообщить, Пал Палыч?

– Я вас не понимаю, детектив, – старик выказывал недоумение. Вероятно, оно было наигранным, но получалось у старика убедительно. – Подождите, кто такие Душенины?.. Человек, который в столовой недоумевал по поводу удалившейся из номера супруги?

– Он тоже пропал. Во всяком случае, поверхностный осмотр на это указывает. Нужен щепетильный обыск дома, Пал Палыч. Одолжите на время своего телохранителя – я верну.

Шевченко беспокойно шевельнулся.

– Хорошо, – подумав, пожал плечами Ровель. – Прогуляйся, Алексей, с человеком. Если хочешь, запри меня, я все равно лягу спать. Ты колеблешься, Алексей?

– Подождите, Пал Палыч, – растерялся Шевченко. – Мне плевать, кого не могут найти в этом доме. Об их безопасности я заботиться не обязан. Но если что-то произойдет с вами…

– Господи, – вздохнул старик. – Да не пекись ты обо мне с такой настырностью. Ступай, сынок, помоги детективу. Ты хочешь, чтобы я тебе приказал?

– Воля ваша, шеф, – угрюмо пробормотал Шевченко. – Не забывайте, что у вас есть телефон, по которому всегда можно до меня дозвониться…

Он запер номер, опустил ключ в боковой карман и неприязненно взглянул на Максимова.

– Быстро говорите, детектив, что нужно делать?

– Кабы я знал, – вздохнул Максимов.